Юан скривился с отвращением:
— Ты говоришь, как настоящий англичанишка.
Син сощурился от нанесенной обиды.
— Хватит! — вмешался Лахлан, прежде чем последовал ответ оскорбленной стороны.
Не хватало еще, чтобы между братьями снова пролилась кровь — над Сином нельзя было издеваться безнаказанно.
И несмотря на все слова, произнесенные в гневе в прошлом, двери родного дома всегда были широко открыты перед ним.
Лахлан строго обратился к Юану:
— Никаких оскорблений. По крайней мере, в адрес Сина. Вот на Брейдена можешь нападать, сколько хочешь.
Младший Макаллистер вскинулся в ответ:
— И где же твоя братская любовь?
Лахлан коварно улыбнулся:
— А это она и есть. Заметь: я-то тебя пока не дразнил.
— Вроде как. Но я уверен, ты еще исправишь этот промах, — парировал Брейден, обернулся и обвел глазами зал.
Еще до того, как Брейден произнес хоть слово, Лахлан уже знал, о чем тот подумал. Ведь впервые на его памяти навстречу возвратившемуся домой младшему брату не выбежала целая армия женщин, расталкивая друг друга локтями, чтобы предложить ему еду и прочие радости, которыми они были бы счастливы его одарить.
— Где все служанки? Почему они не несут нам поесть? — удивился Брейден.
Лахлан открыл было рот для объяснений, но Юан остановил его:
— Нет, пожалуйста, позволь мне самому все объяснить, — в глазах Юана заблестел так редко появляющийся теперь шаловливый огонек.
— Давай, если это доставит тебе удовольствие, — уступил Лахлан.
— О да! — лучась удовлетворением, Юан повернулся к Брейдену. — Помнишь Мэгги инген Блэр, сестренку Ангуса и Эйдана?
Брейден нахмурил брови:
— Ту маленькую хулиганку? Рыжеволосую, с веснушками и торчащими, как у кролика, зубами? Да разве такую забудешь?
Такие резкие слова поразили Лахлана: за всю жизнь он ни разу не слышал, чтобы брат отзывался о женщине иначе, как о красавице, да и зубы у Мэгги совсем не походили на кроличьи.
Хотя хулиганка она — это верно.
— Что-то я не помню, чтобы зубы у нее чересчур торчали, — сказал он неуверенно.
— Это потому что она никогда тебя ими не кусала, — возразил Брейден. — На меня же, наоборот, она так и норовила броситься. Никак не мог взять в толк, почему.
— Должно быть, из-за твоей притягательной личности, — сухо прокомментировал Син.
Юан поднял руки ладонями вперед, чтобы остановить дискуссию, и шагнул к Брейдену:
— Если ты не возражаешь, я бы хотел вернуться к сути.
Он кинул многозначительный взгляд сначала на Лахлана, а затем на Сина.
— Упивайся моментом, — усмехнулся лэрд.
— Спасибо, — ответил Юан, кладя руки на плечи Брейдену, чтобы сполна насладиться его реакцией. — Так вот, эта Мэгги, не важно, кроличьи у нее зубы, или нет, — тут здоровяк кинул предупреждающий взгляд на Лахлана, прежде чем снова повернуться к Брейдену, — увела всех женщин нашего клана в убежище(20).
Брови Брейдена еще сильнее сошлись на переносице:
— В убежище? От кого же они убежали?
— От нас, скверных, похотливых мужчин.
Несколько мгновений Брейден тупо смотрел на Юана, пока до его сознания не дошел смысл этих ужасающих слов.
— Ты наверняка шутишь, — произнес он неуверенно и взглянул на Лахлана. — Он же шутит?
— Увы, нет, — вздохнул лэрд. — Он говорит истинную правду. Похоже, женщины вбили себе в головы, что я должен положить конец вражде с кланом Макдугласов, а иначе они больше не будут нас обслуживать.
— Ни в каком из смыслов этого слова, — добавил Юан для пущего эффекта.
Брейден отшатнулся от него с побледневшим лицом и, протянув руку, ухватил Сина за плащ:
— Клянусь волосатыми ногами Сатаны, Син, я, кажется, умер и попал прямиком в ад.
— Не угадал, братишка, — фыркнул Син в ответ, — холодновато тут для ада.
Брейден покачал головой, все еще отказываясь верить, затем лицо его потемнело, и он встал перед Лахланом:
— Ладно, лэрд, тогда рассказывай, что ты умудрился натворить, чтобы так взбесить женщин?
— Я? — переспросил Лахлан, ошеломленный тем, что Брейден записал его в виноватые. — Я ничего не сделал. Хотя почему же ничего? Я перепробовал все способы, какие только мне пришли на ум, чтобы заставить их одуматься. Я и угрожал им, и обхаживал их. Черт, я даже попытался соблазнить Мэгги, но…
Брейден прервал его насмешливым фырканьем:
20
В Средние века беглый преступник мог укрыться от правосудия, воспользовавшись правом убежища. Убежищами считались алтарь и внутренности храма, а также всё, что заключалось в церковной ограде. Позднее это понятие было распространено на кладбища, монастыри, епископские дома, церковные богадельни и даже на отдельные города. Кто нарушал неприкосновенность убежища, подвергался церковному проклятию и гражданскому наказанию. Преступники, воспользовавшиеся правом убежища, могли выдаваться гражданским судьям, но с условием не подвергать их смертной казни или увечью.