— Жаль будет расставаться с Госпожой Родос, — театрально вздохнул огневик.
Все студенты, с напряжением наблюдавшие за опасным диалогом, не выдержали и прыснули от смеха.
— Вы нарушили правило 1.1, мистер Крон, — холодно произнёс профессор. — Покиньте аудиторию, а через час подойдите в кабинет ректора, докладную я ему передам лично.
Всем стало не до веселья, даже моё дерзкое поведение мне легче сошло с рук: преподаватель злился, волновался, но мне не было страшно за себя так, как сейчас за этого парня — лучше бы профессор Дил закричал. Я непроизвольно вжалась в стул и притворилась невидимкой, не желая попасть под холодную карающую руку профессора. Остальные адепты последовали моему примеру. Остаток занятия все провели в тишине, занимаясь наиважнейшим делом: Господин Дил приказал каждому сто раз в тетради записать фразу «НИКАКОГО ПРЕДВЗЯТОГО ОТНОШЕНИЯ», а сам сел в кресло, гипнотизируя полузакрытую дверь.
Однако «Основы стихийности» поразили меня сегодня сильнее, чем заявление Госпожи Родос, ненавистная Стефи и стычка профессора Дила с огневиком. Красавчик Господин Лик впервые почти за два месяца обратился к нашей группе! Без призрения, без закатывания глаз и взглядов свысока, а просто, как ко всем. Несомненно, сие действо надо обвести в календаре красным, а после ежегодно отмечать: я была в шоке, мои одногруппники в шоке, да и остальные адепты тоже.
— Мисс… — конечно, то, что профессор Лик вспомнил о существовании ребят в васильковой форме, ещё не значило, что он знает их имена, тем более различает близняшек.
— Дора, — подсказала будущая водница весьма недовольным тоном.
— Вы очень хорошо продемонстрировали заклятье «Водяной печати». Сможете сделать то же самое, но используя воздушную стихию?
Сам факт, что Дора в состоянии более двух минут блокировать водную магию в радиусе десяти метров уже изумляет, а комплименты рыжеволосого профессора потрясают ещё больше. Я, затаив дыхание, с полуоткрытым ртом наблюдала за умениями подруги, о которых даже не подозревала, но почему-то второе задание Дора не смогла также блестяще повторить: она хмурила брови, делала пасы руками и шептала на непонятном наречии, а вокруг не происходило ровным счётом ничего. Спустя десять минут Дора не выдержала:
— Я не могу!
— Сдаётесь? — весело спросил Господин Лик.
Девушка кивнула.
— А не хотите ли узнать причину своего провала? — хитро спросил профессор.
Дора замотала головой, не поднимая глаз на мужчину.
— Почему же? — не унимался он.
— Мне известны причины, — холодно ответила Дора.
— И какие же?
— Я мало занималась, раз не смогла вспомнить формулы «Воздушной печати», — спесиво вздёрнув подбородок, девушка всё же взглянула на профессора.
Я гордилась ей: только Дора могла с достоинством признавать свои поражения — в этом её красота и сила.
— Мисс Дора, за сегодняшнее занятие вы получаете «отлично», — ошарашил всех Господин Лик.
— Но… — попыталась отказаться от несправедливой оценки девушка, однако профессор её перебил.
— Формулы «Воздушной печати» не существует, не изобрели ещё, — играючи объяснил он.
Это что же получается: можно ненадолго блокировать любую стихию, кроме Воздуха? И почему наше направление никто не ценит?
Погрузившись в размышления, я не заметила сигнала об окончании занятия.
— Кхм-кхм, — привлёк моё внимание Господин Лик. — Мисс… вы можете идти.
Ну да, с ним-то я не ругалась — откуда ему знать, как меня зовут? Я быстро собралась и выскользнула за дверь с чётким намерением выяснить у профессора Вана, почему формулу блокировки Воздуха до сих пор не изобрели.
— Мисс Мира, знаете, — развалившись в кресле, лениво начал профессор. — Так исторически сложилось, что воздушников никто не воспринимает всерьёз.
Согласна: даже сам Господин Ван, прирождённый маг Воздуха, не стремился давать нам знания, пока я не пнула.
— Сильных воздушников мало, и почти все они миролюбивы, а пацифисты не представляют опасности на войне, — продолжил профессор. — Сначала научились блокировать Огонь, затем Воду, а потом Землю…
— Прямо по популярности направлений заклятья изобретали, — усмехнулась я и быстро закрыла рот, ибо вслух произносить эту мысль не хотела.
— Совершенно верно. Важнее нейтрализовать тысячу человек, а не десять.
Господин Ван прав, как бы цинично его слова ни звучали.
Однако я не могла перестать думать, почему воздушники, имея такие преимущества, как отсутствие блокировки, пристального внимания и настоящей оценки их сил со стороны противника, до сих пор молчат? Неужели каждого устраивало это брезгливо равнодушное отношение к нему исключительно из-за способностей? Хотя я могу и преувеличивать: вдруг только мои одногруппники познали все прелести взаимодействия воздушников с социумом. Жаль, Око устроился на алом жилете формы Стефании, и мне не с кем обсудить свои мысли.
Кстати об Око, погостил у огневички, пора бы ему и честь знать — в конце концов, он мой паук! Ох, что-то я разнервничалась. Ничего, вот-вот начнётся «Физическая подготовка», и я потребую свою брошь обратно в присутствии свидетелей, а иначе обвиню Стефи в воровстве.
Решительно настроенная, я двигалась к полигону, но вдруг меня перехватил Фар. Мужчина сказал, что Господин Зергал временно покинул территорию Академии СиЛ, потому и занятия с магистром не будет, но медитацию с лопоухим никто не отменял.
Молодой преподаватель вновь повёл меня в укромную беседку Аллеи Свиданий, а я, наконец, поняла, как мы выглядим со стороны. Всю неделю после уроков мы оба прячемся в дальней беседке около часа, затем Фар уходит первым, а через пять минут, оглядываясь по сторонам, вылезаю я. Обычно после наших «медитаций» у меня пылают щёки от раздражения, а глаза горят ненавистью к нему. Но что мешает любопытному студенту воспринять мой вид за румянец любви и счастливый блеск влюблённой дурочки? Да, ничего. Вот я попала.
— А мы можем заниматься в другом месте? — заходя в беседку, спросила я.
Фар проигнорировал мой вопрос, зато впервые допустил меня до нормальной практики. Свои методы работы косоглазик аргументировал тем, что, прежде чем медитировать, нужно научиться хоть немного контролировать свои эмоции и силу — в противном случае можно намедитировать маленький апокалипсис.
Я с интересом слушала рассуждения преподавателя, предвкушая новый магический опыт, но каков был мой облом, когда Фар приказал мне закрыть глаза и сотворить всё те же заклинания, что и раньше, но, не видя объекта, на который они направлены, — ску-ко-ти-ща! Тем более у меня всё равно ничего не получилось.
Меня отвлекало всё: шелест деревьев, запах перегноя опавших листьев, разговоры адептов вдалеке и повторяющиеся смешки Фара, сидевшего в непозволительной близости ко мне.
— Урок третий: магия не терпит рассеянности, — я дёрнулась от горячего дыхания, внезапно обжёгшего мою шею.
Я открыла глаза, а рядом со мной никого уже не было — он летает, что ли?!
Снова с пылающими от неудачи щеками я вышла из беседки на глазах у половины группы огневиков.
— Я же говорил, — ухмыльнулся адепт, которого Господин Дил назван Кроном.
Окружавшие его парни и девушки в алом захихикали. Среди них я заметила единственного человека, который не смеялся, а горел от ярости в прямом смысле — Стефи.
— Потаскуха, — бросила она мне оскорбление, вместе с паучьей брошью.
Мне так захотелось ей ответить что-нибудь жёсткое, хлёсткое, чтобы ударить больнее, чем сейчас ни за что она ударила меня. Однако в горле встал ком, а глаза защипало от обиды. Я ни в чём не виновата, почему я вынуждена терпеть эти унижения? Попробовать оправдаться? А кто станет слушать? Я беспомощно стояла и глотала насмешки со стороны людей, чьих имён я даже не помню. Почему их издевательства так ранят меня? Разве хоть один из них имеет для меня значение?