Кто этот парень?
Кем бы он ни был, он смотрел на Макса с нескрываемым отвращением.
Неужели этот человек причинил столько вреда?
Это тот человек, который убил моих родителей?
Прежде чем Макс успел что-то сделать или сказать, соседнее окно разлетелось вдребезги.
В комнату ворвался и проскользнул свирепый оборотень.
Макс узнал это движение.
Это был бывший президент альпинистов.
Оборотень прыгнул, чтобы напасть на человека ранга S, который отмахнулся от зверя своей металлической рукой.
Вокруг них появились еще альпинисты.
“Все кончено, Николя, - сказал другой альпинист. - Сдавайся.”
Николас"Да , - подумал Макс.
Неужели это Николас Адлер?
Один из основателей Зестириса.
Но зачем ему понадобилось все это разрушать? В этом не было никакого смысла. На каждый ответ, который давало ему это новое воспоминание, оно лишь поднимало бесчисленные вопросы.
Несмотря на то, что его окружали мощные альпинисты, человек, известный как Николас Адлер, хихикнул.
“Хотел бы я посмотреть, как такие слабаки, как ты, пытаются меня остановить, - сказал он. - Но я немного тороплюсь, так что увидимся.”
С этими словами Эс-ранкер выпрыгнул из разбитого окна и скрылся в ночи.
70
Незапертая память не утихала.
Макс лежал на земле, слабый и растерянный.
Стоявший рядом уотербрингер принялся тушить пламя.
Президент альпинистов снова принял человеческий облик.
Макс мгновенно заметил, что у мужчины был значок В-ранга.
Так он еще не стал президентом альпинистов- заметил Макс. Интересный.
“Что мы будем делать с детьми?” - произнес рядом голос.
Один из них подошел и встал над Максом.
“Посмотри на проклятие, которое Николас оставил на этом, - произнес голос, и Макс был уверен, что говоривший указывает на него.
Другой голос пробормотал у него за спиной: “Только один из них сейчас стоит нас.”
О чем, черт возьми, они говорят?
Макс хотел послушать дальше, но голоса начали затихать.
Он словно терял сознание.
Затем он вспомнил, что все это было сном, иллюзией, придуманной матерью.
Он так зациклился на воспоминании, которое она открыла в его сознании, что забыл об этом.
Как долго я был в плену иллюзий женщины-наемницы?
ЩЕЛК!
Макс был теперь окружен чернотой, падая бесконечно.
Его желудок скрутило от ужасного ощущения падения с очень большой высоты.
Мне нужно выбраться из этой иллюзии"Нет", - напомнил он себе.
В панике размахивая руками, он ухитрился ударить себя рукой по талии.
Его альпинистской сумки все еще не было.
Его альпинистская сумка просто не существовала в этом мире сновидений.
Но он ведь знал, что она существует, верно?
Он там"Да", - подумал про себя Макс. Я знаю, что это так. Я просто не вижу и не чувствую этого.
Он держал руку там, где, как он знал, должна была быть его альпинистская сумка, и изо всех сил старался материализовать устройство Кесарева сечения, которое позволило бы ему избежать этого кошмарного мира снов, навязанного ему Матерью.
И все же ничего не произошло.
Ничего не материализовалось.
У него не было альпинистской сумки, из которой он мог бы что-нибудь достать.
Макс сжал кулаки.
Ему хотелось кричать.
Мать побеждала.
Она медленно сводила его с ума, от одного кошмарного воспоминания к другому.
ЩЕЛК!
Макс вернулся в приют.
Мистер Граймс возвышался над ним.
“Бесполезно, бесполезно, Бесполезно, - хихикал он про себя. - Вечно попадаешь в неприятности. Всегда усложняешь мне жизнь.”
Макс мысленно застонал.
Постоянная смена плохих воспоминаний становилась теперь предсказуемой.
Почти скучно.
Было что-то кошмарное в этой бесконечной петле самой по себе.
Макс ухмыльнулся своему бывшему опекуну.
У него появилась идея.
Это может просто сработать"- подумал он про себя.
Он уставился на мистера Граймса и скрестил руки на груди.
“Чему ты улыбаешься?- усмехнулся мистер Граймс.
“Только то, что ты не настоящая, - сказал Макс. “Я могу оставаться в этом воспоминании весь день. Мне все равно.”
Все, что требовалось, - это уверенность Макса.
ЩЕЛК!
Воспоминания изменились.
Смерть его родителей.
Первоначальное воспоминание.
Фальшивый.
Опять мистер Граймс.
Сет издевался над ним в школе.
Макс подходил ко всем этим ужасным воспоминаниям с ухмылкой, а мама постоянно меняла их, ища что-то, что могло бы вытянуть его боль и эмоции.