– Да, сэр. Только вы говорили ходить за рынок раз на неделю.
– Ничего подобного я не говорил. Я сказал, что буду давать тебе деньги раз в неделю.
До Себастьяна наконец дошло.
– То же самое. Вы не дашь мне деньги два раза. Вы дашь мне сейчас один раз.
Оби понимал, что абстрактными рассуждениями многого он не добьется.
Вечером у него состоялся серьезный разговор с Кларой. Оби не хотел рассказывать ей о превышении кредитного лимита, но, едва увидев его, она спросила, что случилось. Он попытался отговориться какими-то пустяками, однако ничего заранее не обдумал, и получилось неубедительно. Клара выуживала из него информацию своеобразным методом: она не спорила, а замолкала. А поскольку, когда они бывали вместе, три четверти времени говорила она, молчание скоро становилось непереносимым. В таких случаях Оби обычно спрашивал ее, что случилось, и это, как правило, служило ей прелюдией к тому, чтобы делать все, что душе угодно.
– Почему ты мне не сказал? – удивилась Клара, когда он изложил ей историю с банком.
– Не было необходимости. Я выплачу кредит в рассрочку за пять месяцев.
– Дело не в этом. Ты просто не считаешь нужным рассказывать мне о своих трудностях.
– Никакая это не трудность. Я бы и не рассказал, если бы ты не надавила.
– Ясно.
Клара пересекла комнату, подняла лежавший на полу женский журнал и стала читать. Через несколько минут Оби с деланой легкостью заметил:
– Невежливо читать, когда у тебя гости.
– Тебе следовало бы знать, что я плохо воспитана.
Любой намек на семью Клары был сопряжен с большим риском и часто приводил к слезам. Вот и теперь глаза у нее увлажнились.
– Клара, – сказал Оби, обнимая ее. Она напряглась как струна. – Клара.
Она не ответила, продолжая машинально перелистывать страницы журнала.
– Я не понимаю, почему ты хочешь поссориться.
Ни звука.
– Наверно, я лучше пойду.
– Наверно.
– Клара, прости.
– За что? Оставь меня, оджаре. – И она оттолкнула его руку.
Оби посидел еще несколько минут, уставившись в пол, а потом резко вскочил.
– Ладно.
Клара осталась сидеть, переворачивая страницы.
– Пока.
– До свидания.
Вернувшись домой, он велел Себастьяну не готовить ужин.
– Я уже сейчас делаю.
– Значит, остановись! – крикнул Оби и прошел в спальню.
Какое-то время он стоял, глядя на фотографию Клары на туалетном столике, затем положил ее лицом вниз и принялся раздеваться. Натянул через голову накидку и вернулся в гостиную за какой-нибудь книгой. Поводил взглядом по полкам, так и не решив, что бы почитать. Наконец остановился на «Сборнике стихотворений» А. Э. Хаусмана. Оби снял книгу с полки и вернулся в спальню. Взяв фотографию Клары, он снова поставил ее на место и лег на кровать.
Оби открыл книгу там, где из нее торчал лист бумаги – обтрепавшийся, потемневший от пыли. На нем было написано стихотворение «Нигерия»:
Внизу стояла подпись: «Лондон, июль 1955 г.». Оби улыбнулся, вложил лист бумаги обратно в книгу и начал читать свое любимое стихотворение Хаусмана «Пасхальный гимн».
У Оби наладились прекрасные отношения с мисс Томлинсон. Бдительность его «мала-мала» стала ослабевать с того дня, как ее очаровала Клара. Теперь он называл секретаршу Мэри, а она его – Оби.
– На «мисс Томлинсон» недолго и язык сломать, – однажды сказала она. – Почему бы не просто Мэри?
– Я сам хотел предложить. Но вы не просто Мэри. Вы совсем даже не просто.
– О! – воскликнула довольная мисс Томлинсон, склонив голову. – Спасибо. – Она встала и присела в ироничном книксене.
Они открыто говорили о многом. Когда не было срочной работы, Мэри обычно скрещивала руки, облокачивалась на пишущую машинку и оставалась в таком положении до тех пор, пока Оби не отрывал взгляд от бумаг. Обычно темой обсуждений был мистер Грин, или, по крайней мере, с него начиналась беседа. А начавшись, могла принять любое направление.
– Вчера я пила чай у Гринов, – рассказывала мисс Томлинсон. – Знаете, очаровательная пара. Дома он совсем другой. Вам известно, что он оплачивает школьное обучение сыновьям своего слуги? Но об образованных африканцах говорит ужасные вещи.
– Да, – кивал Оби. – Интересный случай для психолога. Чарлз – вы его знаете, посыльный – рассказывал мне, что администратор хотел уволить его за то, что он заснул на работе. Но когда история дошла до мистера Грина, он убрал эти сведения из личного дела Чарлза, объяснив, что бедолага, должно быть, страдает от малярии, и на следующий день купил ему квинарин.