Но снаружи сидел Ной, лениво курящий и рассматривающий большую, чёрную бабочку.
— Тизы растут и размножаются, пожирая человечину. Суман немного помог мне, и поэтому вместо того, чтобы убивать его, я превратил его в инкубатор для тизов, чтобы их стало ещё больше.
Аллен подумал о том, что просить милости у врагов и впрямь очень опасно. Эта милость может оказаться страшнее первого приговора.
— Но Тизы всего лишь игрушки, выполняющие грязную работу, я не люблю пачкать перчатки, — продолжал Тикки, — моя способность немного другая…
А в следующее мгновение рука Ноя, метнувшись к подростку, прошила его грудь. Сдавленный вздох, едва понимая, что происходит, он всё же опустил взгляд вниз, понимая, что рука и впрямь прошла насквозь.
— Ты ничего не почувствуешь, — подтвердил его ощущения Тикки, открыто усмехаясь. — Моё тело может пройти через любые предметы, за исключением, разумеется, тех, до которых я хочу дотронуться. Иначе это не имело бы смысла… Вот представь, что я пожелаю дотронуться до твоего сердца, вот сейчас…
Рука Ноя почти полностью выскользнула наружу, и Аллен с ужасом понял, что ладонь Ноя и впрямь находится на одном уровне с сердцем, и что он сам ничего этого не чувствует.
— Без единого пореза на теле я смогу сжать твоё живое, трепещущее сердце и вырвать из груди. Ты будешь ещё жив, когда я это сделаю, как думаешь, что ты будешь при этом чувствовать?
Аллен не сводил взгляд со складок на тёмном рукаве Ноя, но чувствовал улыбку своего убийцы.
— Так умерли твои друзья. Ты тоже хочешь так умереть?
«Он развлекается, — ощущая выступающую испарину на лбу, подумал Аллен. — Все эти вопросы, он болтает ни о чём, ощущает своё превосходство. Вот только что мне с того, что я это понимаю?»
Он поднял взгляд, в котором не было и следа страха, подпитывая внутри желание сопротивляться и принять же свою судьбу, свою смерть. Перед ним только что был отличный образец человека, который пытался вымолить себе помилование. Ждать смерти противоестественно, человек, ожидающий свою смерть, болен, равно как болен мир вокруг него. Но Аллен выбирал из двух зол, и его выбор был очевиден.
Судя по кислому выражению лица Ноя, тот уж точно ожидал чего-то другого. Совершенно другого.
— Всё веселье испортил. Не буду я его выдирать… — Ной резко поднялся на ноги, а Аллен вздрогнул всем телом, понимая, что тот вполне мог встать с его сердцем в руке, но пока… Пока всё было в норме. Он был жив.
— Я ведь говорил, что не люблю пачкать перчатки, — Ной покачал головой, выбрасывая в сторону сигарету. — Для этого есть Тизы, однако, — он снова пожал плечами, прикрывая лицо рукой, — если бы мы встретились в других обстоятельствах, Малыш, кто знает, что было бы?
Аллен непонимающе попытался что-то произнести, но просто сам не мог придумать, что именно ему сказать.
— Хорошо, ладно, забудем об этой глупости, хоть я и не понимаю, почему ты всё равно мне интересен, — продолжал болтать что-то непонятное Ной, его рука скользнула во внутренний карман и извлекла наружу тут же вспорхнувшую к его глазам игральную карту. — И не важно! Сейчас я хожу по свету в поисках людей из списка Господина Тысячелетнего. Их всех надо бы убить, и здесь есть одно имя… Ты Аллен Уолкер?
«А стоит ли признаваться?» — мысль, которая посетила Аллена в то же мгновение, в которое он коротко и невыразительно кивнул. Кажется, Ной даже не понял, что это был его ответ, а в следующее мгновение рука Ноя сомкнулась на его горле, а лицо с хищными, горящими глазами оказалось прямо над ним.
— Малыш, ты Аллен Уолкер? — с опасными интонациями повторил он вопрос, как будто Аллен изо всех сил сжавший зубы, смог бы ответить, когда едва может вздохнуть!
— Всё верно! Экзорцист Аллен Уолкер! — тут же раздался со стороны негромкий, жужжащий голос, и Аллен, скосив глаза, понял, что он принадлежал странному существу, нарисованному на карте. Или заключённому в карту. Или, быть может, это была сама карта?
— Уничтожить!!! — заунывно протянула карта, и Аллен понял, что это конец, понял по остановившемуся на нём спокойному, холодному взгляду Ноя, по тому, как тот опустил взгляд к его плечу. Уолкер пока ещё не имел возможности понять, что за кошмар ему готовят, но холод, пробирающийся по его спине, подсказывал, что это будет страшно.
— Сначала я должен уничтожить его чистую силу.
Рука Тикки опустилась на его плечо, и его словно обожгло короткой вспышкой интенсивного пламени, структура руки начала распадаться, словно оплавившаяся мозаика, отдавая в тело раздирающей болью. Кажется, Аллен снова попытался что-то сказать, позвать, закричать, боль усиливалась, и сквозь неё он не мог даже пошевелить повреждённой рукой, а потом он упал на землю, не сводя слезящихся глаз с оторванной руки.
— Малыш, ты знал, что мы, Нои, можем разрушать чистую силу? — деловито поинтересовался Ной.
«Разрушить чистую силу» — эхом отдалось в тяжёлой, неповоротливой голове Аллена.
— Прекрати, — едва слышный сип.
— Чистая Сила тех экзорцистов, которых я уже убил, была уничтожена мной же. И если бы она была Сердцем, то твоя чистая сила уже не работала бы. Как думаешь, твоя чистая сила может быть Сердцем?
— Не над… — голос сорвался в то же мгновение, в которое он пытался заговорить громче. Глаза жгло, тело не повиновалось ему, всё ещё находясь во власти только начавшей отпускать боли. — Прекрати…
— Там рядом чистая сила Сумана, и, если она рассыплется после уничтожения твоей, твоя будет Сердцем и всё будет законченно, так?
Ной опустился, дотрагиваясь до рассыпающейся с одной стороны оторванной руки Аллена. Он медлил, будто бы специально, будто пытаясь ещё сильнее уничтожить и без того обессилевшего мальчишку.
— Как ты там сказала? Уничтожить экзорциста Аллена Уолкера? — уточнил Ной, обернувшись к парящей карте и снова улыбнулся. — Да, это будет возможно.
— Прекрати!!
Рука больше не была соединена с телом Уолкера, но тот отлично почувствовал, как ломается его чистая сила в руке Ноя, рассыпаясь в бесполезную безжизненную пыль, и каждая эта пылинка обернулась ножом, которые в единое мгновение пронзили его изнутри, ослепляя и заставляя кричать.
А потом боль ушла.
— Значит, не она. Это и не моё задание, если подумать…
Ной пошёл к чистой силе Сумана, и если она была Сердцем, то эта война прекратиться прямо сейчас. Да даже если это не Сердце вовсе, каждая чистая сила была на счету, он должен попытаться защитить хотя бы её, почувствовать себя хоть на мгновение не беспомощным.
— Тим, забери чистую силу, — голос сиплый, сорванный, больше кричать он уже не сможет. Может, это и к лучшему? Золотой голем отчего-то сопротивлялся, никак не желал оставить своего хозяина. — Давай, Тим, забери, иначе всё будет зря. А вдруг она и есть…
Сердце — не было произнесено им, потому что мысль о том, что они защищают то, что жестоко пытало и убивало Сумана, каким бы предателем тот ни был, удручала ещё больше. Заставляла ощущать себя предателем с двух сторон: предателем человечности и предателем цели этой войны. Он метался между этими двумя бухтами, но рассудок никак не мог пристать ни к одной из них, постепенно утопая в бурных волнах.
— Забери её, ну же!! Забери и убирайся!! — ещё немного, и он сам разочаруется в собственных желаниях.
И золотой голем послушался, подхватывая чистую силу прямо из под носа Ноя уносясь прочь.
Аллен чувствовал благодарность хотя бы за тот удивлённый возглас Ноя, который, кажется, не ожидал подобного поворота и что-то там бормотал себе под нос, закрыв глаза. И всё же, после потери ещё и Тимканпи, Уолкер как никогда остро ощутил, что остался один на один со своей смертью. И ему осталось только ждать, когда Ной решит, что время пришло.
— Признаюсь, — присаживаясь рядом с распростёртым на земле Уолкером и снимая перчатки с рук, произнёс Ной, — это было на редкость интересное решение. Мудрое, в некоторой степени. От голема твои дружки даже смогут узнать, где ты, если тот успеет сбежать от моей стаи акума… — Тикки задумчиво обвёл линию скул подростка указательным пальцем. — Ты холодный, словно покойник.
Аллен позволил себе небольшую слабость: прикрыл глаза, не позволяя себе смотреть в это обманчиво прекрасное лицо. Наверное, именно такими и должны быть демоны. А не такими, как скачущий толстячок Граф.