Красота действительно бывает такой страшной?
Пальцы Ноя в этот момент опустилась ниже и легко оторвали одну из серебряных пуговиц плаща. Перевернув её, он глухо прочёл:
— Аллен Уолкер. Какое неудачное имя.
— Уничтожить! — провизжала карта дурным голосом, и Аллен даже позволил себе слегка поморщиться. Впрочем, Тикки тоже явно не был рад подобному вмешательству, с глухим хлопком он захватил карту в кулак и сжал. Мерзкий голос заткнулся, а лицо Тикки расслабилось.
— Экзорциста Аллена Уолкера больше нет, — холодно произнёс Ной.
— Иди к чёрту! — невыразительно выдохнул Аллен, приоткрывая слезящиеся глаза и натыкаясь взглядом на улыбку Ноя. На двойную улыбку. Изображение двоилось и плыло, а в ушах что-то шумело, словно ветер, но не ветер же? Не ветер?
Наверное, это были галлюцинации его угасающего сознания, как и тот странный факт, что Ной жадно припал к его губам в поцелуе, одним из немногих настоящих поцелуев в жизни Аллена. И подросток, подумав, что это даже символично: целовать перед смертью, будто какой-то тёмный ангел. Уже погружаясь во тьму, он согласно приоткрыл губы, отвечая, открываясь в затухающем вздохе навстречу своему тёмному ангелу.
====== Глава 4. Два преследователя. ======
Наверное, этот мир был и правда похож на тот свет. Очень странный, противоречащий всем известным Аллену канонам, но всё же тот свет. Хотя бы потому, что он даже себя ощущал так, будто с него содрали самую важную, тяжёлую, но вместе с тем защищающую его оболочку — возможно, это было его тело. Сначала он пытался идти вперёд, без разбора, переступая через змеящиеся по земле корни. Он старался не смотреть себе под ноги, туда, где простирались бесконечные просторы полупрозрачного, затемнённого напольного покрытия разделённого на кирпичи, которые ни разу не были похожи ни на один известный Уолкеру материал. Его окружали безжизненные скелеты высушенных деревьев, которые больше всего напоминали декорации какого-нибудь ведьменского убежища, но никак не настоящую растительность. Эти скелеты призывно, сиротливо тянулись ввысь, в небо, не смотря на то, что сами по себе были совсем невысокими.
Они тянулись к единственному источнику света, который их и уничтожил.
По крайней мере, именно такая мысль и пришла ему в голову — это свет заставил некогда зелёные деревья сморщиться и высохнуть в лишённые жизни, но всё ещё тянущиеся ввысь деревяшки. Эта огромная луна. Сверху. Там, куда тянулись мёртвые деревья, к которым Аллен не желал подходить хотя бы и на полметра, и корни которых вырывались из-под плитки и камня даже на тех пространствах, где от деревьев не было и следа. Кажется, лишившись возможности расти вверх, деревья стали развивать корневые системы, которые всё ещё были живыми, в отличие от того, что было на земле. То, что было на земле, было… Всё, что было на земле, было… На земле. На поверхности. Огромная луна продолжала сиять холодным, ледяным светом без какого-либо окраса. Аллен не был уверен даже в том, что мог бы назвать этот свет белым. Это было безликое свечение, придумать название для которого сейчас было невмоготу.
Аллен просто долгое время стоял в этом ярком свете, смотрел только на огромную луну, большая часть которой была затемнена, и от которой остался всё же гигантский огрызок. Стоял, смотрел и не мог отвести глаз. А когда всё же взглянул в тёмное, беззвёздное небо, в голову пришла мысль о том, что это лишь чёрный-черный потолок. Высокий, круглый, но не имеющий ничего общего с небом, кроме расположения относительно Уолкера.
И небо, и эта бутафория располагалась наверху.
Почему эта луна была так близко?
Почему он сам был здесь?
Мысль о том, что он мог умереть, казалась почти правильной. Вот только это место не могло быть местом его смерти. Не могло быть его адом или раем. Аллен был уверен, что это что-то другое.
Возможно, это всего лишь чей-то ночной кошмар?
Кто-то засмеялся.
Аллен удивленно посмотрел вниз, туда, где крошился под воздействием мощных корней камень, и понял, что этот смех доносился… из-под земли?
Что-то явно было не так с этим дурацким миром, сном или просто тем светом.
Где-то позади кто-то отозвался, позвав… Его?
Аллен не был уверен в этом. Он не разобрал имя, но ему казалось, что это имя всё же его и зовут так же его. С безумием, которое внушало трепет. С безумием, которое... А, впрочем, не важно. Аллен даже ускорил шаг, стараясь не думать обо всех этих глупостях, но глупости были везде, глупости были вокруг, тянулись к нему тонкими чёрными веточками, словно он был очередным источником света в этом перевёрнутом мире, мёртвом мире.
Определённо, не в его мире.
Его снедала необходимость двигаться дальше, продолжать движение не смотря ни на что, потому что то, что было позади, пугало и обрекало на… Беспомощность — подсказал свет луны. Снизу снова засмеялись надрывно, отчаянно и весело. Этот человек и впрямь внушал ужас всем тем, кто выходил против него. Впрочем, разве тот, кто шёл сзади и звал, не был менее безумным и более слабым? Он был…
Неполноценным?
Кажется, это снова было шепотом луны, от которого закладывало уши, и в голове поднимался неприятный, жужжащий шум. Интересно, он один с таким странным тем светом, или так у всех? А с чего он взял, что умер? Он остановился. Он знал, что даёт тому, что позади, нагнать себя, но оборачиваться и наблюдать было страшно, хотелось разобраться в сбивчивых мыслях.
Что было, когда он был жив?
Его чистую силу уничтожил напавший на него Тикки Микк. А Суман умер, несмотря на все усилия Уолкера. А потом, потом… Потом Тикки повёл себя странно, не стал наносить никаких смертельных ударов и просто поцеловал, а Аллен потерял сознание. Если Тикки и впрямь больше ничего не сделал, то у юного экзорциста были все шансы выжить, если его найдут. Это станет возможно в том случае, если Тимканпи, в чьей скорости Аллен не сомневался, сумеет сбежать от акума и добраться до других экзорцистов. И если все другие экзорцисты сейчас в норме, и им есть дело до пропавшего Аллена.
Он был беспомощен и полностью зависел от других: от врагов и от друзей. Он даже не знал, жив сейчас или умер.
А сзади его кто-то звал. Уже довольно близко, и Аллен отправился вперёд навстречу смеху. Не лучше ли увидеть двоих одновременно на одном и том же месте, и уж тогда решить что к чему? Впереди было… озеро. Или просто необъятное количество тихой, недвижимой, как и всё здесь, воды. Аллен обернулся назад, туда, откуда он пришёл, и понял, что позади так и тянется бесконечная чёрная аллея. А впереди — бесконечная озёрная гладь. И в её отражении отчётливо просматривается что-то лишнее. Ведь всё, что она может отражать, это свет луны да чёрное небо, ведь так? Даже деревья, кажется, должны были стоять на слишком далёком расстоянии от воды, чтобы Аллен смог увидеть их отражение. Он продолжал подходить к краю всё ближе, понимая, что на поверхности воды застыли угрюмым подобием кувшинок каменные могильные плиты с такими же чёрными крестами. Наверное, они были деревянными. Только Аллен не понимал, почему эти плиты не тонут. Это же камень? Но куда больше его заинтересовало озеро, потому что в первое мгновение он не сразу смог понять, что это такое: отражение или невероятные руины и впрямь утонули на дне… Дна не было. Никакого дна у этого озера не было. Всё оно представляло собой отражение. Но луна сверху сияла и жгла, а луна в отражении представляла собой лишь чёрный провал. А небо там было белым-белым, словно праздничные скатерти до начала трапезы, словно натянутый белый тент. Аллен не был уверен в том, что это может значить.
Чёрное и белое небо, чёрная и белая луна. Может быть, отражение просто меняет цвет объектов, но если бы в отражении было только небо да луна, он бы не стал спорить.
В отражении были эти дурацкие развалины, уходящие вглубь к отражённому светлому небу. Слишком страшному и ещё более ненастоящему, чем этот чёрный полог с его стороны. Но на этих руинах кто-то сидел, на самой вершине, в самой глубине для Уолкера сидел некий человек, закутанный в длинный многослойный плащ до самых ушей. А его макушку надёжно прикрывал глубокий капюшон, который так же не давал ни малейший подсказки для того, чтобы попытаться определить, кто это такой. Сидит, болтает ногами и хохочет там. Да, смеётся именно он, Аллен понял это особенно отчётливо, даже не смотря на то, что сейчас парень молчал. Просто усиленно качал ногами и, Аллен был готов поклясться в этом, улыбался. Юноша почти видел эту безумную, открытую, блаженную улыбку, при виде которой волей неволей начинаешь пятиться, отступать подальше, лишь бы не попасться под его взгляд. Аллен не доверял тому, кто находился внизу, а тот опустил голову, глядя себе под ноги, кажется, прямо на Аллена и расхохотался в полный голос, по новой вставая и начиная быстро и ловко по острым краям арок, стен, кирпичей и блоков спускаться вниз, всё ближе к границе отражения. И Аллен, вопреки желанию, опустился на колени перед этой водой и коснулся её ладонью, понимая, что ещё мгновение, и он сам так же провалится на ту сторону, как раз к поспевающему пареньку, но… Чьи-то руки перехватили его за шею, оттягивая назад, заставляя пятиться от края в попытке освободиться от чужой, крепкой хватки. А затем он услышал проникновенный шёпот прямо в ухо: — Ты же не думаешь вновь попытаться от меня сбежать, Уолкер? И очнулся. Вернее, он не совсем очнулся, он просто вдруг понял, что никаких лун и отражений больше нет, и что он лежит где-то на чём-то довольно мягком и тёплом, видно, давно прогретом им самим. Кровать — напрашивался вывод. Он чувствовал себя довольно хорошо, как бы странно это всё не казалось. Только лёгкая боль в утомлённом теле, что было вдвойне странно ощущать во время неподвижного лежания. «Совсем раскисла барышня» — подумал он, стараясь подавить страх от непонимания, где он и что с ним, и открыл глаза. И тут же закрыл, потому что слишком яркий свет безжалостно резанул глаза, выбивая из них непрошенный слёзы, и Аллен попытался прикрыть лицо руками. Он не чувствовал левую руку. У него больше не было левой руки. Он встретился с Тикки в той бамбуковой роще, и Ной её… уничтожил.