Она оборвала себя; наверное, решила, что предложение сделать бесплатную татуировку полицейский сочтет за взятку. А он был отличный парень, этот Нико Аудеянс, – голубоглазый, на левой щеке небольшой шрам в виде перевернутой буквы «Г».
Выйдя из участка, Алиса поблагодарила Элс и Саскию за помощь – без них она ни за что бы не получила в полиции разрешения стать на один вечер проституткой.
– Я просто решила, что нам будет проще уговорить Нико дать тебе разрешение, чем отговорить тебя от этой затеи, – объяснила Саския.
– Саския в своем репертуаре, она всегда выбирает путь наименьшего сопротивления, – сказала Элс.
Все три женщины громко рассмеялись. Они шли по улице на голландский манер, шеренгой, взяв друг друга под руки, Алиса посередине, а Элс вела Джека.
Улица Вармусстраат служила одной из границ квартала красных фонарей. Джек с мамой шли домой, в отель «Краснапольски». Элс и Саския намеревались помочь Алисе выбрать нужную одежду – она хотела выходить на панель только в своем. Саския говорила, что Алисины юбки не годятся для Блудстраат, да и все ее блузки с неправильным вырезом, слишком закрытые, а надо такую, как у Элс, она же знает, как привлекать нуждающихся в совете на улице Стоофстеег.
Часам к одиннадцати утра они оказались на углу улицы Синт-Анненстраат. На посту стояла всего одна проститутка, но она узнала их издали, помахала им рукой, они помахали в ответ. Пока они смотрели на Синт-Анненстраат, выяснилось, что по Вармусстраат им навстречу шагает не кто иной, как Якоб Бриль; времени скрыться от него у них не было, да и ему было некуда деться – девушки все так же шли стеной, уцепившись друг за друга. Он что-то громко крикнул им по-нидерландски – то ли выругался, то ли проклял их на веки вечные. Саския что-то рявкнула ему в ответ. Бриль понял, кто перед ним, хотя на Саскии с Элс не было «спецодежды», – роттердамский татуировщик знал всех тружениц квартала в лицо.
Женщинам пришлось опустить руки и расступиться, чтобы дать Брилю пройти; наверное, в тот день его впервые заставили остановиться посреди квартала красных фонарей. Разумеется, он узнал и Алису, она стояла между Элс и Саскией, прямо у него на дороге. Мальчика Бриль не видел, точнее, смотрел сквозь него, казалось, Джек для Бриля – человек-невидимка.
– Знай, у Господа тебе уготована такая же судьба, как тем, с кем ты водишь дружбу! – провозгласил Якоб Бриль, обращаясь к Алисе.
– Я обожаю всех, с кем вожу дружбу, – ответила Алиса.
– И почем тебе знать, какая у Господа для кого уготована судьба! – сказала Элс Брилю.
– Никто не знает, что там себе думает Господь, – добавила Саския.
– Он видит все, даже мельчайшие грехи! – возопил Бриль. – Он помнит каждое прелюбодеяние!
– Подумаешь, великое дело! Это все мужчины помнят, и с большой точностью, – открыла ему глаза Элс.
Саския пожала плечами:
– Наверное, а вот я почему-то забываю.
Якоб Бриль заторопился прочь от них вниз по Синт-Анненстраат, с видом кошки, гонящейся за мышью, они же глядели ему вслед. Одинокая проститутка пропала – должно быть, заметила, что Якоб направляется к ней.
– Вот и причина, по которой мне надо бы убраться с улицы до полуночи, – сказала Алиса. – Я вообразить боюсь, что будет, если Якоб увидит, как я сижу в витрине и пою гимны.
Она громко рассмеялась тем самым резким смехом, который, как хорошо знал Джек, всегда переходит у мамы в рыдания.
– Есть и другие причины убраться с улицы до полуночи, посерьезнее Якоба Бриля, – сказал кто-то, то ли Элс, то ли Саския.
Они вышли на площадь Дам.
– Что такое прелюбодеяние? – спросил Джек, когда они подошли к отелю.
– Это такое слово, означает то же самое, что «давать совет», – ответила Алиса.
– Но очень хороший совет, – сказала Саския.
– Уж во всяком случае, остро необходимый, – добавила Элс.
– А что такое грех? – спросил Джек.
– Что угодно, – ответила Алиса.
– Бывают хорошие грехи и плохие грехи, – сказала Джеку Элс.
– Не может быть! – сделала круглые глаза Саския, удивившись не меньше Джека.
– Ну, я хочу сказать, бывают хорошие советы, а бывают и плохие, – объяснила Элс.
Джек пришел к выводу, что грех – более сложная штука, чем прелюбодеяние.
Войдя в номер, Алиса сказала сыну:
– Главное в грехе – это вот что, Джек, – одни люди думают, что эта штука очень важная, а другие думают, что ее и вовсе не существует.
– А ты как думаешь? – спросил мальчик.
Кажется, в этот миг Алиса споткнулась, хотя вроде бы было не обо что: она просто вдруг ни с того ни с сего начала падать; хорошо, Элс ее поймала.