— Что? — взревел Крокозябра. — Профессор, немедленно извинись! Я не потерплю насилия над беззащитным существом!
— И не подумаю, — отозвался я. — Это мое существо. И не такое беззащитное, как тебе кажется.
— Ты бесчувственный! — разошелся мой нетрезвый друг. — Ты злой! Твоя дочь — моя дочь! Я воспитаю ее по своему образу и подобию!
Представив Аллису в облике барбароски, меня передернуло. Крокозябра же уже ухватил дочку двумя щупальцами и воздел ее над головой.
— Аллиса, не вырывайся! — закричал я, видя, что дочь уже собралась впиться зубами в одно из щупалец. — У него передоз!
И тут раздался грохот. Это механик Голубой пришел в себя и увидел, что Аллиса хочет откусить щупальце громадной твари, которая, в свою очередь, собирается растоптать популярного профессора космобиологии.
Пролетев через весь зал, Голубой схватил стул и шарахнул им в живот Крокозябре. Когда же тот сложился пополам (по счастью, выпустив Аллису целой и невредимой), Голубой подлез под археолога, с уханьем выжал его над головой и обрушил на соседний столик. Столик с криком перестал существовать как предмет мебели, а Крокозябра, разметав щупальца, впал в кому.
— Ты цела? — спросил Аллису Голубой.
— Я — да, — кивнула та. — А вот он — не совсем.
— Ничего, ничего, — успокаивающе пробормотал я. — Ему не привыкать. Как-то раз он выяснял отношения с самим Великим хаттом Мутой.
— Братом Великого хатта Джаббы? — уточник механик.
— Двоюродным, — подтвердил я.
— Так он же дебил и куличики из песка строит, — удивился Голубой.
— Вот с тех пор и строит.
Раздался звон и треск. Крокозябра приподнялся со своего ложа и с удивлением обозревал поле боя. Потряся немного головой и расположив глаза по цветам радуги, он тихо спросил меня:
— Наверное, я погорячился?
— Немного, — ответила за меня Аллиса.
— И хорошо, что так, — Крокозябра покрутил в воздухе щупальцами, разминая их. — Черт возьми! А все эта проклятая валерьянка. Ну ее к бесу!
— Зарекался тайсон не кусаться, — проворчал я.
— Кто такой тайсон? — удивился Крокозябра.
— Есть такой зверь, — пояснил я. — На Змороме-3 живет. Считается самым кусачим зверем во Вселенной, причем вид имеет самый милый и несчастный.
— Ага, понятно, — ответил мой друг, хотя было видно, что ему ничего не понятно. — Тогда я пошел. Увидимся.
И он побрел к выходу, волоча щупальца по полу.
Мы расставили по местам стулья, сложили в кучку лом, положили на него три золотые фиксы в качестве оплаты и тоже ушли. По пути к нам присоединился кок Можейка. Он был свидетелем нашей схватки со знаменитым археологом, но справедливо рассудил, что четверо дерутся — пятый не мешай.
— Так куда летим? — поинтересовалась Аллиса, когда мы уже подходили к кораблю.
— Я считаю, что для начала нам необходимо заскочить на Титан, — сказал я, — забросим там почту, а затем прямым ходом на Ых-Кук-150.
— Да здравствуют три капитана! — закричала Аллиса.
— Постой, а откуда ты знаешь, что эта планета Трех Капитанов? — изумился я.
— Да кто же этого не знает? — пожал плечами Голубой, заходя в люк. — Статуя там замечательная.
— Где? — переспросил Можейка, снимая наушники плейера. — Где статуя? Из чего она сделана?
Можейка, помимо того, что был отменным поваром, слыл также любителем-историком.
— Она высотой семьдесят метров… — начал было я.
— И три сантиметра, да? — закончил за меня кок. — Знаю. Это не по моей части. К тому же мне никогда не нравились эти капитаны.
— Это почему же? — спросила Аллиса.
— Они не брали с собой коков, — объяснил Можейка. — Поэтому питались одними бутербродами и лимонадом. Наверное, поэтому и стали такими желчными и сухими. Вона, как передрались!
Я обругал всех на свете капитанов, получил довольно резкий ответ от Полозкова, и заперся в трюме навсегда.
Глава 4. Поползновения доцента Ползучего
Осчастливив тремя ящиками скабрезных журналов совершенно одичавшего геолога, мы взяли курс на планету Капитанов. Все были довольны: я — потому что удалось наконец отделаться от похотливого титановца, все время шарившего по нам хищным взглядом и не давая прохода Аллисе, тяня к ней свои липкие ручонки; Аллиса — ей не терпелось попасть на планету ЫХ-КУК, дабы отколоть кусочек от памятника капитанам — на Земле он стоил бы больших денег. Доволен был и механик — мы мало-помалу избавлялись от груза, и «Беллерофонту» ничто не мешало набирать скорость. Капитан Полозков, хотя и скрывал свои чувства, но все же доволен был — впервые с начала полета все шло как по маслу. А уж как веселился Можейка, и передать было невозможно. Ведь до планеты лететь было достаточно долго, и ему была предоставлена неограниченная возможность пытать нас своими кулинарными изысками. «Готовить примитивную еду скушно», — говаривал он, ставя перед нашими носами тарелки с жидковатым содержимым омерзительно-фиолетового цвета с зеленоватыми прожилками, или же посудины с едой, шевелящейся и выбрасывающей во все стороны щупальца. — «Я руководствуюсь наитием и промыслом Божьим. Так что жрите, а то без сладкого останетесь».