-Доброго дня, - режущий голос мужичка, который был ниже меня на две головы, слегка плешивый и морщинистый, обратил на себя внимание. На глазах красовались дорогие очки, а взгляд был не приятный, оценивающий, видно, что человек не чист на руку. За себя говорила и маргинальная внешность, прикрытая атрибутами престижа: дорогая рубашка, часы на левом запястье, сверкающие запонки и неизменно броская цепь на шее, которая больше подходила бульдогу, а не человеку.
-Здрасьте, Никита. Ну, рассказывайте, где наши ходячие, - брови обоих подпрыгнули вверх, а с мужика постарше спала спесь. Взгляд стал немного мягче, менее возвышенный и суровый. Такие всегда ожидают чего угодно, но не фривольностей и насмешек. А работает с ними лишь эффект неожиданности.
-В подсобном помещении, нейтральной территории бара и клуба, - словно стихотворения, которое малец рассказывает на стульчике в детсаде, Никита пропел локацию трупов, сразу указывая направление.
Вход был как со стороны бара, так и клуба, подпольную территорию я не трогала, так как её не задело. Да и если честно, труд ночных бабочек был не таким уж и аморальным. Практически все девушки приходили сами, а те, которые попадали туда случайно, чаще всего, не задерживались долго. Реальных девочек, которые хотят попасть в элитную категорию многим больше, нежели простушек, которые заплыли не на ту речку.
Попова я дожидаться не стала, да и вообще, Витя меня страшно бесил. Работал он хорошо, но вот эти его непрозрачные намеки, которые я откровенно обрезала, совсем уж заели. Один раз даже табельным пригрозила и шмальнула пару раз, но мы сходились в одном – нам было нечего терять.
Мы зашли с улицы, где был ещё один вход в подсобку возле мусорных баков обеих контор. Я осмотрелась, отмечая, что никто ещё не успел оцепить территорию, да и вообще место убийства было девственным, в коим то веке я прибыла на место первая.
-Три входа? – кидаю в пространство, делая шаг в темное помещение. В нос ударяет запах сырости и плесени с примесью крови, мочи и спиртного.
-Да, - Рамиль отвечает первым.
-Елисеева! – позади скребётся Витька, недовольно бурча, - Вот ты как обычно! Впереди труповоза!
-И тебя не лихим словом, Вить. Проходи давай! Наши пока не прибыли, можем успеть исследовать кусок девственной информации, без натоптавшей гвардии специалистов.
-Подарок небес! – восклицает судмед и хлопает в ладоши.
Тьму освещает тусклая желтая лапочка, открывая перед нами огромное пространство, находившееся в состоянии ремонта. Козлы, инструменты, новые панели, но всё пыльное, словно стройку запросили пару месяцев назад.
-Что, не поделили? – достаю пачку сигарет и вылавливаю одну, сразу погружая в рот.
-Да всё тут ясно было, только этому петуху, - было начал Никита, когда я оборвала его жестом руки и щелкнула зажигалкой.
-Никитка, - поворачиваюсь к коренастому и подхожу впритык, сразу выдувая на него облако дыма, -Ты баланду не трави. Если в приличного дядьку играть решил, скупые баранки на бани сменил, то брось академию вспоминать, да на фене не базарь, а то за своего примут и не заметишь как обратно вернешься, гляди и академиком станешь.
Глаза мужика, который смотрел на меня снизу вверх, округлились, на яблоках проступили красные венки, а ноздри раздулись, оповещая о смешанных эмоциях того же.
-А ты не барахлишь, видно – блатная кошка, - Никита делает шаг назад, уступая мне дорогу и выказывая определенное уважение. С два черта оно мне нужно, но этих амбалов на место ставить просто необходимо, вечно путают берега, тормозят дело.
Всё было ясно и без их слов, некто умный решил отхапать кусок, другой заметил и началась волокита. Стройка заброшена, доступ есть у обоих сторон, входа три, а средь белого дня сюда мог войти кто угодно, ведь замки на честном слове. Ценного ничего, да и вряд ли поделят, слишком лакомый кусок.
Оставив идиотские споры позади, шагаю дальше, минуя прозрачную ширму и натыкаясь на место убийства. Позади меня стоит Попов наготове с техникой и необходимыми атрибутами.
-Во дела, - выдыхает судмед и нарушает целостность места преступления своим вторжением.
-Стой. Дай мне пять минут, - Витёк замирает, делает легкий кивок и отходит обратно мне за спину.
Картина маслом: два трупа подвешены под потолок, согнуты пополам и облиты синей краской по верхам; глаза закрыты, тела особо не тронуты, а вот нижнее наоборот, выгнуто дугой в обратную сторону, подобно гимнастке в мостике, а цвет краски красный. Все тела крепко зафиксированы верёвками и соединены в единую композицию, словно указатель. В голове начинают всплывать обрывки картинок, куча информации, а губы проговаривать некоторые фразы, пока я осматриваю картину.