Дальше необходимо было ополчить против Кира его братву и натравить на них государство, а это было сделать куда проще, чем отрезать палец, ведь никто не знал о том, что эта сука выжила. Ах да, а раз жива она, то и база, тоже. Но это его волновало мало, во всяком случае пока что. Ему хотелось заполучить Людмилу и он был готов сделать это любым путём.
***
Люся было очень притягательная и дело было не только в её красоте. Вовсе нет. Она околдовывала своей аурой, основательно поселялась в голове и не покидала мыслей, словно тяжелый наркотик, дурманила, не давая вздохнуть. Черт, да сколько прекрасных баб и бравых вояк, но именно она затягивала словно патока и завораживала навсегда. Это её и сгубило.
Последние пару недель Осипова испытывала странное волнение и дискомфорт, можно даже сказать, что эта волевая женщина впала в некую депрессию. Она не находила себе места, металась от комнаты дочери к кухне, стараясь найти оправдание своему негодованию. А когда узнала о Насте, то списала всё волнение на её смерть, ведь она чувствовала себя связанной с каждым, кого находила. Эта была особая пытка в виде жертвы за такой чуткий поисковой талант.
Что за дар без побочных эффектов? Конечно, её неуязвимому чутье придавали мифичности, ведь никто не знал, что она видит и проживает. Это своего рода психосоматика, самовнушение, но и не оно, в тоже время.
Людмилу мучали страшные припадки. Она ощущала мысли преступников, как свои. Словно ведающая рука вела её по этому тернистому пути. Ей хотелось верить, что это дар, но именно он превращал в ад её сознание, варя в котле все те ужасы, к которым Осипова вскоре стала равнодушна.
Люду начали искать, но она ещё об этом не знала. Никто не знал, кроме тех, кто начал поиск. В тот день они с Киром были в своем уютном гнёздышке и собирались к Мечникову, пока их дочь проводила время где-то вне дома. Всё случилось неожиданно: окно разбилось, в него влетело несколько тяжелых предметов, что позже были опознаны, как дымовые шашки, заполнив помещение дымкой и не давая ничего разглядеть. Кира вырубило сразу, а вот Людмила находилась достаточно далеко. Она схватила полотенце, смочила его и прижала к дыхательным путям. Сквозь дым она пробралась к телу Кира, постаралась его оттащить от источника усыпляющего газа, следом огляделась по сторонам и обнаружила огромное полотенце. Кирилл Лаврский, исполинского телосложение, был не в весовой категории Люды, по сему ей нужно было его очухать , либо оттащить от эпицентра взорванного устройства.
Едва ли она накинула на его рот и нос полотенце, как в окно влетело нечто ещё, оказавшееся взрывным устройством.
Квартира полыхнула, затрещала деревянная мебель, а из устройства, что создавало дымовую завесу с усыпляющим газом, вылилась некая жидкость, что оказалась возгорающейся. Она словно выпрыснула всё содержимое, облив при этом пол и немного попала на Кира с Людой.
Осипова сразу сообразила, что это: содрала с себя кофту, но не успела и двинуться, как некто подлетел к ней сзади, ударил по голове и вколол нечто в шею. Людмила успела выдернуть иглу, пробить стекло шлема нападавшего и вставить ,ту самую, иглу ему в глаз. Но это было последнее, что она успела. Сознание затянуло поволокой, она пошатнулась и упала рядом с Киром, наблюдая как тот начал гореть. Она всё смотрела стараясь пошевелиться и помочь ему, но так и не смогла. Глаза захлопнулись и вокруг поселилась темнота.
Кирилл Лаврский хорошо помнил как горел. Он очнулся от резкой боли ближе к паху, рывком подорвался, скинул с лица полотенце и заорал. Его ноги пылали, кожа сходила до мяса и огонь продирался выше. Светловолосый мужчина сразу узнал запах возгорающегося вещества и истошно взвыл: -Суки!- а следом пронзительно заорал и пополз, -Мила! Мила!
Но никто не отвечал. Он горел и полз, исследуя каждую комнату, волок ноги в поисках любимой, но так и не нашёл. Ни следа и намека на её присутствие. Кожа пылала, начал гореть живот и болевой порог Кира оглушительно треснул. Вопль разорвал хруст огненной гиены, что разверзлась вокруг, а сознание медленно начало его покидать. Это был конец. Ему не выбраться.
Вдалеке что-то затрещало, сквозь кострище начала продираться пенная волна. Она укутывала разбушевавшийся огонь и открывала силуэт человека в черной форме. Это был Ной Фролов, киллер по кличке Рой, что едва ли начал своё ремесло, когда-то попал к Киру, цепко укоренившись за его спиной.