На улице стоял угрюмый Иса, который явно не выспался и желал плюхнуться на задние сидение вместо меня. Я слегка улыбнулась и заняла свое пассажирское место.
Внутри всё бурлило. Я стану матерью. Меня будут трогать маленькие ручки, а со временем из губок сложенных бантиком прозвучит заветное «мама». Моя любовь станет необходимостью, забота и вечное внимание – обязанностью. Меня будут любить просто так, ни за что. Как моя мама…
Мама. Селин. Под этим именем я тебя знала. Людмила. Именно так её назвали родители. Серая смерть. Заслуженное звание. Что я о ней знаю? Ничего. Практически ничего. В недрах воспоминаний остался её голос и руки. Всё. Мел говорит, что она меня любила. Отец наоборот, что нас бросила. Мне нужна правда.
Осознание пронзило меня иглой, оставляя болезненные дыры на сердце. Мне нужно узнать кем же ты была, мама. Зачем оставила меня. Почему стала тем, кем стала....
Дурацкая влага снова навернулась на глаза.
В подростковом возрасте мне жутко не хватало материнской ласки: разговоров по душам, слёз первой влюбленности, неудачный опыт в общении с подругой, предательство и первая горечь на зубах,а в ответ от мамы на хандру - лечебный шоппинг. Или как всё это происходит, когда у тебя есть та самая женщина, что ради тебя готова на всё?
У моих одноклассниц были банты, розовые губки и плохо накрашенные ногти, я же ходила в штанах, не красилась до второго курса и напрочь не знала о том, что такое кюлоты, поло или фешионвик. Зато я хорошо разбиралась в боевиках, видах оружия, ведении стратегического боя и всевозможных армейских уловках. Со мной общались только парни, а девочки считали пацанкой. Мне было плевать, но видя их бегущих к своим матерям, которые с нежностью обнимали и нацеловывали макушки, мою душу скребли завистливые кошки.
А может у меня будет дочь? Паника охватила мгновенно. Что я смогу ей дать!? А следом спокойствие нахлынуло подобно цунами: любовь.
Печальная история Ритки Елисеевой не должна повториться. Ей всегда хотелось узнать свою маму. Увидеть её глаза, ведь Рита всегда считала, что они будут добрые и теплые. А вот я уже в это не верила. Она бредила колыбельными и общей кухней, а получала отца и горькие истории о его любви. Отец. С него то и стоит начать.
-Отвези меня к отцу, - чеканю Исе. Мне нравился этот парень, не задавала вопросы, а выполнял поручения. Странный тип: шрам на пол лица, темные волосы, широкие брови, но узкий нос и очень пухлые губы. На вид ему лет тридцать, а по факту двадцать четыре. Его взгляд суровый, не выносящий шелухи и мелочности. Он пугает. А высокий рост и широкая спина усиливают эффект. Кажется, что Иса выбит из камня.
Парадный вход встретил меня легким дуновением ветра, а родные стены – запахом выпечки соседки. Было странно ощущать себя на пятнадцать, когда тебе далеко не так мало лет. Звонок. Хруст замка и злые глаза отца. Конечно, ему не в радость мой выбор. Он не понимал и уж тем более не одобрял, но желал мне добра от того и лез, пока не понял, что всё кончено. Война проиграна ещё до её начала.
-Рита, - кивает отец и приглашает войти жестом.
-Привет пап, как ты? – широкие брови сходяться на переносице, а ноздри раздеваются как у быка.
-Не очень. Особенно если учесть предпочтения моего единственного отпрыска, - кривится отец, а я улыбаюсь.
-Занятно пап, но сегодня тебе придется мноооого говорить, - обнимаю за шею и чмокаю в колючую щеку.
Мы разместились на кухне за чаем и бутербродами. Казалось, ещё пять минут и я убегу в школу. Там меня будут ждать одноклассники, занятия и тренировки, а дома макароны по флотски и проверка домашнего задания.
-О чем речь? – грустно смотрит отец.
-Всё о том же…, - глаза мужчины были испещрены красными венками, а на краях застыла влага.
-Что ж, ладно, - отец встал, развернулся и залез в бар. Оттуда он выудил бутылку пятизвездочного коньяка и два стакана. Я не стала говорить, что не буду, просто отставила от себя стекло.
-Даже так? – приподняла бровь в вопросительном жесте, дотрагиваясь до руки отца и осознала, что она трепещет.
-Я встретил её случайно, - он горько усмехнулся, -Как тогда считал, - поднял на меня неузнаваемые глаза, запрокинул налитую жидкость в рот и сразу налил ещё одну порцию, - Ты очень похожа на неё: те же шелковистые волосы растрёпанные по плечам, улыбка, которая заставляет неотрывно разглядывать каждую деталь лица и такие безумные глаза, словно в них скрыт порок всего мира. Она была самой восхитительной женщиной, которую я когда-либо встречал.
Дыхание отца стало тяжелым, он опрокинул ещё два стакана и посмотрел мне прямо в глаза. Рассматривал, изучал, улыбался и в момент одёргивал себя. Ему было сложно говорить, да и смотреть на меня, тоже. Александр Алексеевич Елисеев становился совсем не тем строгим и собранным мужчиной, которого я знала. Каждое слово меняло его до неузнаваемости и вынимало душу. Он восстал предо мной оголенным нервом, который вот-вот сгорит от перенапряжения.