-У него припадок, - вновь запищал женский голос, а я ощутил некий триммер в конечностях. Это хорошо. Я чувствую свои руки, пальцы, икры…значит всё не так уж плохо.
Где Гонъюль? Я снова попытался открыть глаза. Новая порция света нещадно опаляла глазное яблоко, блокирую картинку. Напрягая мышцы вновь, старался перевернуться на бок, но меня держали цепкие ручки. Некто не давал мне свершить необходимое, тогда все мои силы ушли лишь на одно движение.
-Черт возьми! – хлопок, после которого последовало ещё одно ругательство.
-Не дергайте его!- новая порция женских нервов.
-Никто не дергае, он сам! Ещё и дерётся, блять! – я ощутил холод разливающийся по венам, а мозг начал плавиться. Мне что-то вкололи. Сознание отключалось выдавая лишь фоновые голоса.
-Девушка жива! Скорее! Носилки! – отлично, можно кончать с сопротивлением. Главное я услышал.
***
Свет наполненный тьмой – именно так я видела наш мир. Прогнившие сознание, что пророчили гибель всему святому. Не давали ходу справедливости, порождая нездоровую гуманность и четко вкладывая в головы безмозглых, не ведающих, что делать с таковым знанием. Не знающих как его применить и в какой плоскости. Абсолютная анархия – вот покровитель порядка для гниющей головы. Стадо, ослепленное и неконтролируемое. Зато нуждающиеся. А нужда дает контроль. Простым объединением взглядов и навязыванием единой истории, по сути - выдуманной сказки; создать такую систему….Было бы гениально, если бы не так плачевно. Обвалять в грязи и отдать бразды правления в руки таким же пустым оболочкам. Сборище грешников, что проповедуют истину для тленных рабов. Цирк уродов – не иначе.
С самого детства я видел несправедливость: деньги побеждали знания, правду мешали с дерьмом ради связей, жизни опускали в цене до цента, лишь за выгоду. Тогда я плохо понимал как устроена жизнь, теперь мне омерзителен каждый, кто хоть на толику завязан в этой грязи. Пропитан ею и слеплен из неё же.
Эту систему не победить, она вросла слишком глубоко. Расплодилась, пустила гнилые корни и разлагает невинную почву. Разве что разворошить изнутри, начать окружать себя такими же, выстроить свою пищевую цепь.
Я всегда следовал правилу, которое мне вкладывал отец: «Хочешь хоть что-то изменить в этом чертовом котле? Начни с себя, сынок. Тебе понадобиться много сил и ресурсов, но если мужчина хочет – он добьется».
Люди адаптивные животные. Они могут жить где и как угодно, потому их подавляют. Никто не может противостоять оковам, которые сами же и создали для себя. Очистить мир от грязи – дано не каждому. Но если твои руки достаточно длинны, то почему бы и нет? Для себя. Для своей семьи. Близких.
Помню свой первый день службы, тогда я ещё верил в права, свободы, защиту и прочие глупости. Следующее воспоминание отбивалось в отражении моей избитой физиономии в таком же расколотом зеркале, как и корыто в котором хранились мои устои, принципы и верования. Армия показала мне кто есть кто. Мясо, фарш, отход, - это и есть солдат. Пока не станешь особенным. А особенным означало самым хитрым, шустрым и беспощадным.
«Отбросить принципы, солдат! – орал мне в ухо капитан, - Ваша задача прийти с победой, либо похоронить себя под завалами поражения! Понятно?
-Есть, капитан!»
И я приносил победу. Медленно превращался в животное, которое могло спустить кожу голыми руками. Поглощал в себя грязь, выплёвывая в лица тех, кто её создавал. По итогу, меня признали слишком опасным. Пытались убрать. Было смешно.
В конечном счёте я оказался там где и должен был. Создал собственный котел и призвал туда своих демонов. У меня не было преград только потому что я стал «особенным» из всех «особенных». Чудовищем среди зверей.
Отец воспитывал меня мужчиной, а армия влила в меня сталь, война - придала форму. Мне удалось сохранить рассудок, не запятнать себя пороками, которые подворачивались на каждом шагу. Потому что была цель. Есть по сей день.
Среди густого тумана всплыло лицо матери. Она очень красивая женщина. Я её любил. Очень. Но и она считала меня животным, не говорила, да и зачем? Я всё читал в её уникальных глазах. Таких теплых, нежных и открытых. Она боялась. Сначала за меня, а потом и меня. Винила во всем отца, но его вины было мало. Я таким родился.
-Сколько времени понадобится на восстановление? – мужской баритон отдаленно гудел сквозь потоки мыслей.
-На восстановление? Вы в своем уме? – больше я не слышал женского лепетания, лишь мужской бас, - У него поразило пятьдесят процентов кожи, удар пришелся на затылочную часть…По сути, он выступил щитом между девочкой и взрывом. Хотелось бы мне сказать, что машина была смягчающим фактором, но увы. Она стала объектом возгорания и последующего взрыва, который нанес более обширные ожоги. Он силён – спору нет, но его организм истощен. Сейчас мы его стабилизировали, - другой голос перебил неожиданно и с глухим ударом.