В списке разгаданных дел были министры, главы спец группировок, приближенные к власти и влиятельные особи без особых моральных устоев, а ещё всех их объединял Прокофьев. Они были членами некого клуба Прокофовцев, который и пытался меня убить. Именно его люди выкрали и пытали меня, один из которых оказался Белым и пытаясь привести меня в кондицию подсадил на наркоту. Именно он устроил взрыв, пытаясь убрать Дюльбера и меня. Его слабое место. Именно Прокофьев точил зуб на моего мужа, не желая допускать перехода власти в иные руки. Он боялся его, потому решил убрать. Но Хайдар такого не прощает и не забывает.
Все люди из карты, которую сотворил Дюльбер были последователями этого ублюдка не брезгующего ничем: содержание детдомов для продажи девочек за границу и внедрение их в мир проституции, также продажа на органы и в рабство; Производство медикаментов, которые угнетают иммунную систему и приводят организм в состояние дефицитного шока; Производство дополнительных препаратов, которые, якобы, восстанавливают угнетенную систему; Продажа и транспортировка наркотиков в больших размерах; Сотрудничество и благотворительные взносы в закрытое общество убийц, которые служат Прокофьеву за его щедрые подарки. И ещё много грязи от которой не отмыться. Просто сборник всех грехов мира , а не человек.
Машина остановилась мягко, но внезапно. Вокруг сразу замешкали охранники, проверяя территорию, подъездную дорожку и вход. Муж взглянул мне в глаза своими безднами оттенка черного кварца со всей нежностью и любовью. Он крепко сжал мою ладонь, поднес к губам и поцеловал костяшки.
-Ты часть меня. Моя плоть и кровь, помни об этом, - я согласно кивнула и потерлась о него как кошка.
Перед нами распахнулась дверь в лицо ударил морозный воздух осени, отрезвляя и притягивая за уши к реальности. Запах потрясающих пряностей: сухой листвы и ещё не увядшей зелени. Мне напоминал о детстве. Хотелось зарыться к мужу под мышку, взять теплые носки с начесом, чашку какао с маршмеллоу и лечь под теплый плед. Но сейчас я должна собраться, отвесить себе подзатыльник за такую слабость перед гормонами и с военной выправкой войти в зал. Быть достойной парой своего мужа. Быть его частью. Плотью и кровью. Сердцем и душой.
***
Багровая дорожка растянулась между рядов сидячих мест. Ни одного пустующего. Едва ли массивная дверь отворилась, все взгляды приковались к нашим фигурам: громоздкой мужа и ,такой крохотной на фоне его, моей. Мурашки побежали от кистей вверх по рукам, поднимая за собой волну светлых волос и втирая прохладу огромного помещения в кожу. Светлое, в нежных тонах, очень уютное и приветливое. Теплый свет углублял обстановку, придавая ей некого таинства. На стенах висели замысловатые флаги, картины и картинки из детских мультиков. Я не могла сосредоточиться на разглядывании людей, так как все глаза были прикованы к нам. Дабы не путаться в собственных мыслях, впечатлениях и ногах, я воспользовалась старым сценическим приёмом – смотреть над головами людей. Не задирая носа, а просто прямо, словно ты заприметила цель и движешься прямо к ней.
Хайдар подал мне локоть, я благодарно его обвила и слегка ему улыбнулась. Едва мы начали свое движение, как по рядам побежала волна удивления, глаза толпы загорелись, а те кто находился на крайних местах начали обращаться к моему мужу:
-Отец! Вы живи!
-Отец!
-Отец наш!
-Он жив!
-Его не убила нечисть!
-Отец выжил!
-Смотри, он и вправду жив!
-Он вернулся к нам!
Хайдар мягко улыбался, останавливался и пожимал руки, сразу представляя меня. Он здоровался с детьми, расспрашивал как дела у людей и знал многих по имени. Я его поддерживала, делая тоже самое. Меня приняли радостно, улыбаясь и приветствуя широкими улыбками. Некоторые целовали руки мужа и мои. Они касались их губами, потом лбом и снова губами. Меня это немного смущало, что не укрылось от мужа.
-Расслабься. Это место даровало многим жизни. Людям свойственно возносить людей, которые явились им спасителями в лик святых. Что бы ты не проповедовал или не рассказывал о реалиях, они имеют свою точку зрения, - я смиренно кивнула и мы продолжили.