Распахнув глаза, первое, что мне удалось разглядеть это перевернутую картинку настоящего. Волосы растрепались, обвисая вниз, как и мои конечности, только нога оставалась в прежней позу, трепетно зафиксированная Лиамом. Где он, кстати?
Но всё, что я могла – это рассматривать кошмар происходящего пока находилась в подвешенном состоянии. Весь мир был в дыму, звучали выстрели и слышалась беготня. Я не сразу поняла, что на нас напали. Хайдар лежал на разбитом стекле, покрытый осколками, грязью с травой и собственной кровью. Внутри всё защемило, стало больно дышать, воздух просто не шел в лёгкие. Я резко начала хватать воздух ртом, а потом он шевельнулся. Буквально в считанное мгновенье поднялся и посмотрел мне прямо в глаза:
-Всё будет хорошо, Гонъюль, - и я поверила.
Нужно было выбираться из машины и конечно, делала я это с помощью Хайдара. Он бережно отстегнул меня, перевернул и прижал головой к части перевернутому подголовнику, осматривая зрачки. Муж оттеснил меня своей тушей от разбитого окна, крепко прижимая к себе при этом создавая вакуум в зоне живота. Твёрдая рука ласково придерживала выпуклый живот, который слега подрагивал. С виска и брови Хая стекали струйки крови, губы и зубы окрасились в розовый, а взгляд был помутнённый, но какой-то счастливый.
Нас таранили огромным грузовиком, желая любой ценой остановить. Зверь справился с управлением, выкинув нас в кювет, предварительно шарахнув своим стальным молотом по подушкам безопасности и прикрывая меня телом.
Муж тяжело дышал, бегло меня осматривая и попутно вооружаясь. Но ,всего на секунду, Тёмный Ангел замер, а я ощутила лёгкий толчок в центре живота, именно там где сейчас покоилась ладонь Хая. Картина маслом: Дюльбер в крови, висит надо мной, а я лежу в неестественной позе, стараясь удержать бедро в зафиксированном положении и смотрю на лицо мужа, а внутри нас происходит жизнь. Страсть. Любовь. Счастье.
Грязные от крови и пороха руки Хая нежно поглаживают выпуклость моего тела, шепча слова любви на родном языке, а спустя секунду отец моих детей быстрым движением выуживает из за пояса оружие и делает два выстрела над моей головой.
-Мен сени севем, Гонъюль, - он оставляет влажные поцелуй на моем лбу и резко открывает двери, сразу начиная отстреливаться. Я закрыта телом мужа, но ярко ощущаю это огнище, что висит за моей спиной.
Хайдар вкладывает мне в ладонь пистолет, бережно вынимая из машины и ставя на ноги рядом с покорёженной тачкой. Вокруг нас стоит дым, словно только что мы ворвались в эпицентр взрывов. Крики, шаги, лужи крови и пепелище разносящееся по воздуху. Наверное, так пахнет война: зло, безжалостно и с легким флёром чужой крови.
-Хайдар, -выдыхаю я, осматриваясь и придерживая кровоточащее бедро, - Где Мел с Матвеем?- муж отрицательно качает головой, указывая мне направление.
-Мы их найдем. Сначала, мне необходимо увезти тебя отсюда, - внутренний протест поднимается темной желчью и тут же оседает на губах. Я не могу рисковать сестрой, но и своими детьми, тоже. Это слишком сложный выбор для обычного человека.
-Брат, - голос Ильи слабый, но счастливый. Он подбегает с боку и сразу начинает нас прикрывать. Я возвращаю пушку в ладонь мужа и достаю свою.
-Поля, возьми, - бросаю ему убийственную сталь, которую он ловко подхватывает за рукоять и сразу делает несколько выстрелов.
-Их слишком много, - утверждает муж, прикрывая меня собой и переглядываясь с братом.
-Знаю, но наши в курсе где мы. Скоро приедут.
Хайдар отставляет меня за спину, выглядывает, сразу оценивая ситуация и сводя брови на переносице. Это не добрый знак.
-Не успеют, -делает он вывод.
-Рита! – пронзительный крик сестры оглушает моё сознание, что едва ли опомнилось от тряски в машине и резко активизируется. Я не думаю, просто беру оружие и иду. Хайдар успевает перехватить моё тело буквально за секунду до выхода под линию огня и с силой впечатать меня в себя.
-Стоять! – одним взглядом от припечатывает меня к месту, - Дуру выпустила?! – рычит муж, - Я сам.
Он выглядывает, стараясь найти источник криков и , видимо, находит. Я смотрю сквозь выбитое окно перевернутой машины, немея от страха. Мел в руках у ущербного идиота, а Матвей лежит в луже собственной крови у её ног.
Невольно прижимаю ладонь ко рту, содрогаясь в немом крике и прижимая ладонь в самому дорогому.