Брат пропал с «ушей», как и совы. Словно кто-то пускает белый шум на нашу линию связи. К черту. Сейчас самое главное вывезти Риту и Мел.
Отстреливались мы знатно, правда, стоило разглядеть количество того пиздеца, что на нас надвигался и пылу поубавилось. Мы переглянулись, как в былые времена. Лиса мягко улыбнулась, подмигнула и щелкнула предохранитель.
Черт, этот её взгляд пронизал до костей. Она вновь была той девчонкой, что рьяно гонялась за мной ради практики, а я отбивался, да отнекивался, пока не разглядел в ней себя. Или часть себя. Кто уже разберёт? Теперь-то она так глубоко впилась мне в кожу, что и разглядеть сложно чертов экватор.
Ублюдки всё валили и валили на нас, выбивая почву под ногами. Их десятка два, а нас…Всего двое. Улыбаюсь, ведь так было всегда.
В момент у Лисы кончаются патроны, а шакалы слишком приблизились. Я успел лишь отстрелять ближних да перебежать на сторону Риты, что бы прикрыть собой. Ведь по ту сторону начались взрывы. Почва содрогалась, в ушах начало звенеть, а ориентиры полностью сбились.
Следом раздалась череда выстрелов, маты, оры и крики. Чавкающие звуки заполняли пространство сквозь контуженное пищание, а когда я выглянул, то смог обнаружить лишь облако пыли и какое-то движение в нём.
-Валим! – заорал на ухо Лисе, которая едва стояла на ногах и металась глазами из стороны в сторону, -Еб твою мать! – ору, сразу подхватывая беременную женщину на руки и мчу вдогонку Дракона.
Добираюсь до выхода, но никого там не обнаруживаю, кроме следов, что ведут через всю территорию к непонятному зданию. Не берусь разбираться куда Кирилл поволок свою дочь, так как в моих руках монета поценнее будет.
-Поставь, - шипит Лиса, сквозь дымку сознания, вновь мечась глазами из стороны в сторону.
-Притихни. Тебя хорошенько контузило.
Позади меня щелкает затвор, а дуло упирается в голову. Сглатываю комок в глотке, рассматривая невменяемо лицо Риты и понимаю, что она в поле не воин. Оружие слишком далеко, не успею дотянуться. Вокруг ничего нет, да и поставить Лису не могу, она не удержит себя на ногах. Прижимаю теплый комочек моей девочки к себе покрепче, зарываясь носом в темный шёлк волос. Вдыхаю на полную грудь.
-Прости меня….- шепчу одними губами на выдохе.
«Хайдар»
Пока спускаюсь замечаю свору собак, что рвётся к эпицентру событий. Ориентируюсь молниеносно, вызывая сов во главе с главным головорезом. Даю четкие указания и прерываю связь. Попутно собираю боеприпасы с синяков, пакуя их на себя – лишними не будут, хоть и свои есть.
Когда добираюсь до поля битвы, понимаю – слишком много. Итак было много, а теперь масштабы переоценились в двое. Но едва ли улавливаю лицо Гонъюль в проёме серого помещения, которая элегантно держит оружие в своих ладошках, как внутри меня оживает сам Ад.
Анализирую моментально: один в поле не воин – нужна фора. Срываюсь с места, вспоминая былые годы, и попутно снимаю два кольца с гранат, ежесекундно выкидывая их в толпу солдат. Наступления с тыла они не ожидали, а совы уже на подходе.
Выстреливаю все обоймы, перехожу к винтовке, которую прибрал к рукам у снайпера. Рывок, удар, поворот, блок, ещё один. Выстрел. Пули заканчиваются, как на духу, а впереди целое войско.
-Это Дьявол! – орёт кто-то под рукой, призывая меня к действиям. Моё второе имя разлетается по всей округе, пока я голыми руками ломаю людей и выкладываю дорожку из трупов.
Боковым зрением замечаю девчонок Гектора, что рьяно бросились в бой и прикрывают тыл. Набираю оборотов, скидываю ненужное и продолжаю прокладывать путь к моей Душе. Раз за разом спотыкаюсь о взгляды полные ужаса, ненависти или призрения, но итоговая эмоция всегда одна – страх. Они боятся меня потому что я не боюсь нападать на прямую. Не прячусь за спинами своих людей, а иду на дело сам. Не вытираю руки о чужие халаты и не прошу помощи у целой армии недоумков. Просто ломаю руками, как дрова, не перебирая – плоть это или кости.
Гектор прорывается ко мне, принимаю былую позицию доверия. Словно отрывок из прошлой жизни, где мы воевали спина к спине, всегда разделяя лавры.
-Где твоя?
-В здании, - понимаем друг-друга без слов и начинаем продвигаться активнее. Теперь не мы нападаем, а от нас пытаются защититься и не пропустить дальше. Всегда было смешно наблюдать за тем, как армия противника понимает, что война проиграна, но пленных не берут, а уничтожают. Кто бежит, другие воюют до конца исповедуя веру в честь и героическую гибель, другие обссыкаются и начинают молить о пощаде. И я там был. Знаю, что такое касание смерти и её шуршание подошв о землю на которой ты ещё жив, но скоро и это закончится. Как последний вдох перед прыжком.