Рита отошла первая - поцеловала тыльную сторону ладони Кирилла и положила ему на грудь, аккуратно, отправляя в последний путь. Она оставила на нём свою печать, отдавая в костлявые руки черноплащевой.
А Мелисса так и сидела, оторопев от увиденнго, но её не осознавая произошедшего. Я шумно сглотнул. Знал, что будет дальше. Достал пачку сигарет и закурил, с наслаждением загоняя яд себе в лёгкие.
И всё равно внутри всё захолодело, когда Лиса словила извивающуюся в воплях Мелиссу и крепко прижала к себе. Она рыдала на руках сестры, дергая ладонь отошедшего родителя и умоляя вернуться.
-Папа! Папочка! Очнись! Прошу тебя! Не оставляй меня! Папа! – внутри всё покрывалось толстой коркой льда, желая заполнить прожжённое пространство горечи.
Пока Рита унимала сестру, крепко сжимая в объятиях, та начала отбиваться, кричать и хватать за грудки отца, пытаясь снова и снова привести его в чувства. Но тело трепыхалось безжизненным грузом, неподъемным для хрупкой девчонки и оседало на землю, щедро измазывая её бордовыми разводами. Окропляя место, где отец отдал свою жизнь за жизнь своего потомства. Детей. Внуков.
Кирилл Лаврский не колебался и секунды. В момент бросился под огонь, отдавая своё тело на попечение судьбы и думая лишь о дочерях. Их будущем.
-За что!? Почему ты у меня их забрал!? – кричала несчастная девушка, возвращая в реальность и оттягивая от не менее тяжелых мыслей.
Рита скривилась от боли, не выдерживая напора сестры, что регулярно вонзала острые локти в рёбра и живот сестры. Хайдару не понадобилось и секунды, что бы поспешить на помощь жене, а я в свою очередь обхватил хрупкие плечи светловолосой девочки, которая только что потеряла отца. Новообретённого отца.
Маленькое тельце билось в истерике, стараясь выдраться и упасть на колени перед холодеющим телом. Она так отчаянно кричала, пробирая каждую струну души, цепляя своим хриплым голосом за живое. Мелисса хваталась за мои кисти, царапала кожу и содрогалась в рыданиях, пока я нёс её в машину.
Усадив девушку на переднее сидение, пристегнул её ремнём безопасности и насильно поднял лицо на себя. Взглянув в сероватые глаза, точь в точь , как у Лисы в дождливую погоду, вытер большими пальцами слёзы и твёрдо заглянул в израненную душу. Там сокрушался мир, ломались принципы и взгляды, выстраивались новые стандарты. Да, девочка, так взрослеют. Закаляясь болью и пеплом.
-Это больно. Раздирает изнутри выворачивая внутренности наружу. Я понимаю, Мел. Но сейчас,- в аккурат уложил ладонь на живот и слегка прижал, - Подумай о нём, ладно? – прошу, понимая, что девочка совсем не в том состоянии, что бы меня услышать. Но всё только в её руках, она итак слишком много потеряла.
Но Мелисса удивляет: смотрит так, словно режет лезвием, вытирая при этом зрачками кровь. Девушка кивает, покрывая мою руку своей миниатюрной ладошкой и выдыхает. Берёт себя в руки, хотя внутри у неё происходит ядерный взрыв.
-Умница, - оставляю поцелуй на лбу Мелиссы, в аккурат прикрывая двери и усаживаясь на водительское место.
Брат дал чёткие распоряжения. Не медлю, выкручиваю руль и набираю скорость. Девчонок нужно переодеть, помыть и выпустить из «клетки». Хватит им, натерпелись сполна.
Оглядываю профиль Мелиссы, подмечая схожие черты с Лисой: ровный нос, полноватые губы, россыпь веснушек, что проступает лишь по теплу; Разводы от слёз, слегка красный носик и напряженные скулы. Девчонка очень хороша собой. Почти, как Лиса, только по другому. Словно Мелиссу целовало солнце, а Риту луна.
Буквально в секунду светловолосая поворачивается ко мне, встречаясь прохладным взглядом с моим и торопеет. Как и я. Из уголка её глаза проступает неожиданная слеза, а моя ладонь ловит ту самую каплю, скрывая её за фалангами пальцев.
-На память…, - зачем то говорю я и чувствую, как Мел вкладывает свою маленькую ладошку в мою.
«Кирилл»
Он улыбался. Смотрел на своих дочерей, окутывая каждой ладонью лицо одной из девочек, и широко улыбался. Сейчас он вспоминал тот день, когда они узнали о Рите. Было солнечно, разгоряченный круг в небе разбушевался, пока ветер разогнал тучи и позволил приголубить всё живое. Голубизна неба поражала, как и вид хватающейся за живот Люси. Он всегда тонул в её глазах, понимал, что до смерти. Знал, что она другая, но любил до беспамятства.