Сириль спрятала серьги в сумку и сменила туфли на мокасины, оставленные под пассажирским сиденьем.
— Да, мне тоже очень жаль. Но врач, который должен был сегодня дежурить, заболел.
— Ты оставила мне несколько сообщений… Что ты хотела рассказать?
Они повернули налево, на бульвар Распай, затем направо, на улицу Ренн. Движение было небольшим. Лишь когда они доехали до бульвара Вожирар, Сириль решилась заговорить.
— Сегодня утром со мной произошел странный случай… — начала она, а потом в нескольких словах рассказала о встрече с пациентом, которого начисто забыла.
Бенуа чуть не наскочил на бордюр, послышался визг тормозов. Он громко выругался.
— Ты полагаешь, что врачи помнят всех своих пациентов?
— То же самое мне сказала Мюриэль. Но все равно это как-то странно…
— Томография что-нибудь обнаружила?
— Нет.
— Тогда, могу тебя заверить, волноваться не о чем.
Они ехали по бульвару Пастор, затем по улице Фальгьер. Сириль поглядывала на мужа, Бенуа хмурился. Несколько минут спустя машина остановилась возле здания на улице Дюлак.
— Послушай, забудь эту историю, я тебя прошу, — сказал Бенуа. Он немного подумал и добавил: — И если тебе будет сложно с этим пациентом, откажись от него. Это есть в контракте, помнишь? Ты занимаешься только легкими психическими патологиями. Все остальное — дело больниц.
Сириль кивнула. Если ее муж, беспокойный от природы, не волновался, значит, переживать действительно не от чего. Она облегченно вздохнула.
— Жаль, что нам не удалось поговорить об этом раньше. Я бы не переживала целый день.
Бенуа погладил ее по щеке.
— Не бери в голову.
— Не могу, — ответила Сириль.
— Почему?
— Однажды кто-то сказал… по-моему, это был некий великий профессор… что нет ничего более важного для выполнения поставленной задачи, чем усердие.
Бенуа с восхищением взглянул на нее. На его пиджаке блеснула ленточка ордена Почетного легиона.
— А сегодня этот же профессор говорит, что ему недостаточно видеть свою жену раз в два дня.
— Раз в пять дней!
— И что он хотел бы воспользоваться тем немногим временем, что у него осталось.
Он наклонился и принялся гладить ее ноги, приподнимая край черного платья. Сириль представила себе Тьерри Пани, одного из врачей Центра, который вот уже полчаса ждет ее в лаборатории сна. Она не любила опаздывать.
— Бенуа, я должна идти. Мне очень жаль, но сегодня ничего не выйдет. Давай отложим на завтра, хорошо?
Руки профессора стали более настойчивыми.
— Давай вернемся. К черту твою лабораторию!
— Бенуа, пожалуйста, я глава этой лаборатории, я должна все проверить.
— Только один раз! У меня сегодня день рождения!
— Да, я знаю, дорогой, мне очень жаль. Через два года, когда у меня появится возможность нанять еще двух врачей, я не буду дежурить, обещаю.
Бенуа вздохнул и поцеловал ее в шею. Сириль застонала от удовольствия и прошептала:
— Я тебя умоляю, не усложняй мой уход…
Они долго целовались, потом Сириль все же вышла из машины. В этот момент ее муж как будто что-то вспомнил, порылся в карманах и достал флешку.
— Ты сегодня сделаешь это для меня? — умоляюще спросил он.
— Возможно, между тремя и четырьмя часами утра у меня появится небольшое окно для тебя, — ответила она, подмигнув.
Она взяла флешку и послала ему воздушный поцелуй.
Тьерри Пани храпел в кресле в зале наблюдения за лабораторией сна. Последняя, пусть даже небольшая, была необходима для деятельности Центра. За бессонницами и постоянными кошмарами скрывались различные депрессии. И наоборот, состояние депрессии могло быть простым симптомом остановки дыхания во время сна. И лишь подобное исследование могло все установить.
Два монитора показывали спящих пациентов, а компьютер фиксировал их жизненные параметры. Электроды, подсоединенные к коже, фиксировали церебральные волны, образующие ЭЭГ, электроэнцефалограмму. Датчики движения вокруг глаз и под подбородком измеряли тонус мышц. В зале стояла тишина, нарушаемая только регулярными сигналами приборов. Вечернее платье Сириль скрылось под белым халатом. Она зашла в приемную, сделала два кофе. Потом тронула Тьерри за руку, отчего тот подскочил, и протянула ему чашку. Врач сел, еще не совсем проснувшись.
— Простите, я задремал.
— Это по моей вине. Я опоздала.
Пани осмотрелся, переводя взгляд с одного монитора на другой.
— Первая пациентка уснула сразу же, внутренние органы двигались около тридцати минут. Это случай «без отдыха».