В качестве примера можно привести такие стихотворения, как «Школьница», «Последнее желание», которые Верлен позже старательно воспроизведет в «Исповеди».
А тем временем, пока он, погруженный в себя, прогуливался по перелескам и лугам, над Францией нависла опасность. Всего за несколько дней и без того тяжелая международная ситуация переросла в настоящую трагедию. 19 июля 1870 года было объявлено о начале войны с Пруссией. На автопортрете, написанном 22 июля того же года в Муасси, Верлен изображен рядом с Шарлем де Сиври (последний сидит за фортепьяно, кажется, что он прикован к своему инструменту[157]). В своей огромной соломенной шляпе Поль выглядит вполне умиротворенно: он и не подозревает, что в этот день началась всеобщая мобилизация.
Когда в конце июля Верлен вернулся в Париж, столичные умы были заняты либо патриотическими мыслями о победе, либо тревожными мыслями о возможных изменах. Тем временем Верлен, который, в преддверии свадьбы, находился в весьма возбужденном состоянии, был вынужден заниматься, впрочем, как и его будущие родственники, мелкими приготовлениями: рассылкой приглашений, подбором нарядов и цветов, примеркой у швеи.
После поражений французской армии при Вейсенбурге и Фрешвилере Поль приготовился к худшему: он боялся, что его призовут в армию. В принципе его могли призвать, несмотря на то что он не прошел военной подготовки, так как в 1864 году вытянул счастливый номер. К тому же существовало правило, согласно которому служащие префектуры и мэрии не призывались в армию. Однако долго ли оно еще просуществует? В точности никто ничего не знал. Во всех областях жизни царили смятение и неуверенность.
8 августа, в то время как Верлен пыхтел на службе, один из его коллег, Ламбер де Руасси[158], которого Поль ценил за хорошие манеры, сообщил ему, что при родах скончалась его любовница, и поэтому он хочет покончить с собой. Он протянул Верлену запечатанный конверт, на котором было написано: «Не вскрывать до моей смерти». Ошарашенный Верлен не успел ничего сказать, а коллега уже скрылся. Ему не давала покоя мысль о Роке, преследовавшем его. Как будто у него и без того мало забот!
На следующий день Поль получил телеграмму от Ламбера де Руасси, в которой тот просил срочно приехать к нему домой. Недолго думая, Верлен нанял экипаж и отправился к своему коллеге. В холостяцкой квартирке де Руасси Поль нашел хозяина этого элегантного пристанища лежащим в одежде на кровати. В виске было отверстие от пули, вторая половина черепа просто отсутствовала. Верлену досталась скорбная миссия оповестить о случившемся мать его друга, а также дать показания в полиции и подписать акты гражданского состояния. Приходской священник согласился провести службу 10 августа.
Несмотря на то что похороны пришлись на канун свадьбы, Верлен выполнил свой долг до конца. Вместе с Анатолем Франсом, который знал покойного, и несколькими друзьями и коллегами по работе Верлен проводил несчастного в последний путь. Его похоронили на кладбище в Пасси.
Возвращаясь с похорон, Поль решил проехать через центр города, чтобы узнать новости. На Больших бульварах было большое волнение. Стоя на террасе кафе «Мадрид», Верлен, как и остальные посетители, кричал вслед проходящему полку: «Да здравствует Республика!» Однако делал он это так громко, что полицейские, сдерживавшие толпу, чуть было не задержали его. Но он бежал тем же путем (через проезд Жуфруа), что и в декабре 1851 года, во время государственного переворота Наполеона III. Когда опасность миновала, он купил вечерний выпуск газеты «За родину!» и зашел в кафе «Мюлюз». В газете его внимание привлек текст одного документа, в котором говорилось, что все неженатые мужчины в возрасте от 25 до 45 лет, не значащиеся в списках личного состава жандармерии, должны вступить в ряды французской армии.
Ах вот как! Служба в мэрии больше ничего не значит! Следовательно, в ближайшем будущем он должен будет отправиться на войну…
— Черт возьми! — воскликнул Верлен, недовольно ударив кулаком по столу, — моя свадьба летит в тартарары!
Выпив залпом свою рюмку абсента, взбудораженный и обеспокоенный, он поспешил на улицу Николе, где его успокоили рассудительные г-жа Моте и Матильда: «Чего вам бояться? Ведь речь идет только о холостяках, а вы с завтрашнего дня будете женаты».
157
Рисунок воспроизводится в «Авторских рукописях» за март 1933 года, у Рюшона (Рюшон, 1947, лист XIX) и в настоящем издании.
158
Об этом человеке известно немного. В письме Франсуа Коппе от 18 апреля 1869 года Верлен пишет о нем так: «Никого пугливее я в жизни не встречал» («Корреспондент» за 10 марта 1931 года). См. также Мань, 1950.