Свадьба состоялась 11 августа 1870 года. Церемония была проведена сначала в мэрии 18-го округа Парижа, а затем в церкви Нотр-Дам-де-Клиньянкур. Со стороны невесты свидетелями были драматург Поль Фуше (шурин Виктора Гюго) и г-н Седильо, ученый-востоковед, оба — близкие друзья г-на Моте. Со стороны жениха свидетелями были Леон Валад и капитан Истас, старый друг покойного капитана Верлена.
В церкви молодых супругов поздравляли многочисленные родственники и друзья, в том числе и бывшая учительница начальной школы Луиза Мишель. Она долгое время занималась отсталыми детьми, теперь же давала уроки рисования и французского языка в школе на улице Тувено. Г-н Моте, как инспектор начальных школ, посетил это учреждение и похвалил Луизу Мишель за ее безграничную доброту и преданность. Он даже попросил Шарля де Сиври давать в этой школе уроки музыки, так как не знал, что после убийства принцем Пьером Бонапартом журналиста Виктора Нуара[159] и последовавших за этим манифестаций Луиза сблизилась с левыми, стала посещать собрания бланкистов, а также кружок «Свободная мысль»; с приходом Коммуны она станет ярой революционеркой. Однако в этот праздничный день Луиза Мишель была всего лишь поэтом: в знак своей дружбы она написала для Матильды свадебную песню, в которую, по ее словам, вложила всю свою душу. Вот ее начало:
После официальной церемонии (никто не собирался проводить пышного празднества, а от свадебного путешествия из-за тяжелой международной ситуации пришлось отказаться) у Матильды дома был устроен небольшой прием, среди приглашенных присутствовали Камиль Пеллетан и Феликс Регаме. К сожалению, очень многие не смогли прийти: к тому времени под знамена успели призвать едва ли не весь Париж! Среди призванных был Эдмон Лепеллетье, по случаю свадьбы он прислал стихи (не сохранились).
Вечером молодожены незаметно удалились к себе.
Верлен позже признавался, что до самой свадьбы наивная Матильда считала, что дети появляются от поцелуев[161]. Однако пришел момент, когда молодой супруг должен был вывести ее из заблуждения.
что и было сделано, и неплохо сделано, если верить словам самого Верлена.
Глава VI
ПОТРЯСЕНИЯ В МЕДОВЫЙ МЕСЯЦ
(август 1870 — конец августа 1871)
Верлен с облегчением узнал, что, будучи чиновником, он не подлежит мобилизации ни при каких обстоятельствах. Пусть другие отправляются воевать, он вне игры.
Молодые супруги не могли сразу поселиться на набережной Турнель, квартира еще не была обставлена. Целую неделю беззаботные влюбленные посвятили покупкам и прогулкам в окрестностях Парижа, в Версале и в Сен-Жермене.
Жизнь вошла в привычное русло. Каждый день Верлен отправлялся на работу, умиротворенный и счастливый. Матильда готовила еду в новой посуде, и каждый вечер Поль, вернувшись домой, ужинал наедине с женой. Изредка они позволяли себе такую роскошь, как прогулка в открытом экипаже.
4 сентября была провозглашена Республика, в мэрии народ громкими криками приветствовал Рошфора, и Верлен, как и многие другие, пребывал в состоянии эйфории. Пришел конец позорному режиму, и из его праха рождалась юная и бесстрашная братская республика, которая сумеет восстановить мир в стране и справедливость в обществе. Повсюду люди распевали «Марсельезу», все обнимались, чувствуя себя победителями.
Но прусская армия по-прежнему оставалась реальной угрозой. Гамбетта отдал приказ о всеобщей мобилизации, по которому в армию призывались почти все пригодные к военной службе, но еще не мобилизованные мужчины: Шарль де Сиври был направлен в форт Ножан, Леконт де Лиль, Коппе, Вилье де Лиль-Адан, Луи-Хавье де Рикар, Эмиль Блемон и многие другие пополнили ряды национальной гвардии, а Лепеллетье встретился с Виотти в 69-м линейном подразделении. Верлен, само собой разумеется, вовсе не жаждал разделить их участь, в чем его безоговорочно поддерживала мать, но под давлением Матильды, которая, превратившись в ярую патриотку, обвиняла его в трусости, он вступил в гарнизонный полк национальной гвардии и был направлен в 160-й батальон, расквартированный в Рапе-Берси. Его обязанности заключались в том, что он должен был через ночь с ружьем наперевес стоять на часах в форте либо со стороны Ванв, либо Монруж, облаченный в шинель, треуголку и сапоги. В таком виде он и изобразил сам себя на рисунке, датированном 13 октября 1870 года[164].