В его глазах «жалкий брат», недостойный быть возвращенным к своему «первоначальному состоянию, когда сыном Солнца он был», напрямик шел к своей гибели. Так как ему не хватило смелости вырваться из плена «тиранических приличий», он вновь увяз в «былой дисгармонии». Этот лжеясновидец решительно был всего лишь презренным трусом, и имел такую супругу и такого тестя, каких заслуживал!
Чем больше Верлен страшился потерять жену и семью, тем более «сварливым и злым»[289] выказывал себя Рембо, и чем более жесток был Рембо, тем больше Верлен сожалел о разлуке с Матильдой. Этот порочный круг можно было разорвать лишь силой.
Небольшой скандал ускорил события. В один прекрасный день Андрие выставил Рембо за дверь своего дома, вероятно, даже при свидетелях. Это означало, что тайное стало явным, причем для всех. Верлен повсюду наталкивался на высокомерное молчание, на недоброжелательные намеки и иронические усмешки. Полицейская записка от 26 июня 1873 года, переданная в Париж, повторяет известный всем слух: «Отношения странного характера связывают бывшего работника префектуры Сены (работавшего там и во время Коммуны), поэта-однодневку из журнала „Призыв“, г-на Верлена и молодого человека, часто бывающего в Шарлевиле, где живет его семья, и который во время Коммуны участвовал в партизанском движении в Париже — юного Рембо. Семья г-на Верлена так уверена в достоверности этого позорного факта, что основывает на нем один из пунктов заявления о раздельном проживании»[290].
Для Верлена это было настоящей катастрофой. Он попытался исправить положение, доказывая Камилю Барреру — и еще нескольким друзьям, — что речь идет о недоразумении, о происках врагов, что он совершенно не склонен к такого рода вещам, и т. д.[291] Но убедившись, что ему никто не верит, он решил действовать, и на этот раз действовать решительно.
Условия задачи за год не поменялись. Он был по-прежнему настроен возобновить нормальную жизнь в браке, и решение было лишь одно: заставить Матильду сделать первый шаг. Тогда он возьмет верх, и судебного процесса не будет.
Так как он не мог поехать во Францию, нужно было любой ценой сделать так, чтобы она приехала в Брюссель. Намюр оттолкнул ее тем, что она не знала этого города, тогда как Брюссель… Разве она не приехала туда, не думая ни минуты, в июле 1872 года? То, что случилось когда-то, можно повторить заново. Черт возьми, это очевидно! Но так как самые нежные и искренние мольбы были тщетны, нужно было нанести решительный удар, предъявить непокорной требование, которое она не сможет отвергнуть, и, не сомневаясь, поставить на карту свою собственную жизнь. Рембо, конечно же, придется устранить. Таким мечтам предавался Верлен, все более укрепляясь в своей решимости. Он будет биться до последнего.
Втайне он начал некоторые приготовления; собрал чемодан, осведомился о днях и часе отправления кораблей в Антверпен, сделал записи в личном блокноте: передать рукописи и белье на хранение мистеру Эдварду Стивенсону (хозяину квартиры Вермерша), одежду — миссис Смит (его собственной квартирной хозяйке) и т. д.
Корабль? Рейс в Антверпен уходил в четверг 3 июля, в полдень.
В тот день утром Поль возвращался с рынка, неся в одной руке селедку, в другой — бутылку масла. Заметив его из окна, Рембо ухмыльнулся:
— Вот Верлен к нам идет дурацкой походкой, в руках у него — масло с селедкой!
Верлен только этого и ждал, и механизм заработал. Он в гневе врывается в комнату, сшибая с ног Рембо, хватает свой чемодан и, заявляя, что он больше не желает терпеть эту проклятую жизнь, выбегает, хлопнув дверью.
Ошеломленный Артюр, думая, что это шутка, спускается за ним по лестнице с насмешливым видом. Но при виде Поля, широкими шагами направляющегося в сторону лондонского порта, его охватывает беспокойство. Беглец, ни в чем не сомневаясь, достигает доков Сент-Кэтрин и садится на пароход в Антверпен. Изумленный Рембо останавливается, зовет Верлена, отчаянно машет руками. В полдень раздается вой сирены. Полный решимости Поль даже не оборачивается. Убирают трап. Все кончено.
289
Выражение г-жи Верлен, взятое из ее показаний в комиссариате полиции Брюсселя, данных 10 июля 1873 года.