Но это же его собственная история! Силою зла его ввели во искушение, навлекли на него несчастья, и все усилия вырваться из этого заколдованного круга обернулись против него. Бог, которому одному известна невиновность Поля, — он и единственный, кто может ему ее вернуть. Да, судьба его сродни судьбе любого из смертных, потому несчастных, что «старик Адам» послушался Демона. Однако «новый Адам» здесь, под рукой, рядом — этот человек, распятый на кресте, и он заключен в одну с ним камеру. Он тоже не заслуживал своего наказания: он был сама доброта, но добро, которое он оказывал другим, обернулось против него.
Верлен в смятении. Теперь он считает маленькое медное распятие живым существом. Подняв глаза, он смотрит на лубок с изображением сердца Христова, которое священник повесил над изголовьем его кровати. Кустарность работы, которая сразу бросилась ему в глаза накануне, исчезла, он видит только кровоточащую грудь и сверкающее сердце. Несколько дней спустя он напишет Лепеллетье: «Нужно было пройти через все, что выпало на мою долю за последние три года, через все унижения и разочарования, чтобы испытать на себе удивительную способность утешать, которой обладает эта очень сильная и вместе с тем необыкновенно кроткая религия, чтобы понять всю ее мудрость и внутреннюю логику. Ах! порой она почти ужасна, да! Но человек в самом деле так порочен, так низко пал и так наказан одним своим рождением!»
В течение трех недель он напряженно размышляет, задается тысячью вопросов, молится, одержимый идеей раскаяния и искупления грехов. И вот, июньским вечером 1874 года он засыпает, размышляя о евангельском чуде с хлебами и рыбой, прообразе чуда Евхаристии.
«На следующий день, — пишет он, — не знаю, кто или что внезапно разбудило меня, буквально выбросило из кровати, и я разразился слезами, настоящими рыданиями, стоя на коленях перед Распятием».
Поль требовал немедленно выслушать его исповедь, но преподобный, привыкший к таким душевным порывам, отказался:
— Подождите пару дней, Господь терпелив и дает вам еще небольшую отсрочку, он ведь вас уже давно ждет, не так ли?
И вот наконец настал день исповеди. История грехов получилась длинной — Поль перечислял их усердно и тщательно — и необыкновенно пылкой. Получив прощение, он уходит воскрешенным, преображенным, и тут же с жаром бросается читать Священное Писание, Библию, Евангелие, сочинения отцов церкви, особенно святого Августина, католических священников, Жозефа де Местра[323], Николая и т. д. Он покорен Иоанном Богословом и в мистическом порыве открывает для себя сокровенную тайну христианства, которая до того казалась ему лишь внешним атрибутом религии — личную, глубоко интимную любовь к Богу. Это внезапное откровение становится основным содержанием серии сонетов, в которых изображается диалог автора с распятым на кресте Иисусом:
Его сомнения («да, правда, Вас ищу я, но найти не смею»), колебания, сознание собственной греховности, слабости, малодушия исчезают под напором Его голоса.
Он буквально «сбрасывает кожу», воскресает, «старый человек» медленно выходит из него. Прежние бесчисленные богохульства и грехи, его глупое прошлое, как огромная черная масса, постепенно уходит, отдаляется от него.
15 августа, в праздник Успения Богородицы, ему разрешают причаститься. Поль в полном экстазе. Знаменитое стихотворение из «Мудрости»:
написано именно в этот день[326].
В этом стихотворении — одной из вершин поэтического искусства Верлена — его мысль заключается в том, что таинство поэзии берет свое начало прямо из божественных таинств:
Больше всего поражает и трогает в этом стихотворении то, что у его несчастного автора нет ничего: ни друзей, ни семьи, ни денег, ни репутации, ни свободы. Единственное, что он может отдать и отдает, — свои страдания. Без всякого преувеличения можно сказать, что он входит в то состояние света, мира и покоя, которое свойственно святым. «Я стал бы мучеником», — пишет он.
323
Жозеф Мари де Местр (1753–1821) — граф, политический деятель и религиозный философ, идеолог клерикально-монархических движений первой половины XIX века. В 1802–1817 годах — посланник сардинского короля в России.
326
На экземпляре «Мудрости», принадлежавшем графу Кесслеру, читаем под этим стихотворением: «Монс, Бельгия, в тюрьме, 1874 год, 15 августа».