Инквизитор решил, что на самом деле никакого выбора не существует. Только разные формы долга.
— Господин! — Дознаватель поприветствовала его кивком головы.
Опять. Вероятно, попытки заставить ее обращаться по имени были обречены на провал с самого начала.
— Хазад будет жить, — сообщил Кроул. Он махнул рукой, и двери в зал распахнулись. — Она похожа на тебя, Спиноза. Такая же упрямая.
Дознаватель последовала за инквизитором. Стоило им переступить порог, как несколько утопленных панелей засветились, наполнив мрачную залу мягким, янтарным светом.
— Рада слышать, — сказала Спиноза. — Что она ответила на предложение?
— Приняла, — произнес инквизитор и потянулся за кубком. Кроул по опыту знал, что Спиноза откажется от выпивки, и потому налил только себе. Привычным движением он добавил к напитку небольшую дозу мелкого, как пудра, наркотического порошка из браслета на запястье. Инквизитор так привык к процедуре, что, наверное, смог бы проделать ее даже в бессознательном состоянии. — И это делает ей честь. Мы сейчас явно не входим в число лучших работодателей года.
— Я была уверена, что она согласится.
Спиноза встала на привычное место у длинного стола и даже не попыталась выдвинуть стул. Такое поведение немного раздражало инквизитора. Иногда ему становилось интересно, сколько дознаватель так простоит, если не просить ее сесть. Вероятно, всю ночь. Иногда ему очень хотелось проверить гипотезу.
— Сядь, пожалуйста, — произнес он, опускаясь на украшенный металлическими вставками трон во главе стола. В тот же миг раздался звон из противоположного конца комнаты. Там находились еще одни двери, почти незаметные в полумраке. Спиноза вопросительно подняла бровь.
— Я решил, что присутствие Рева не помешает, — сказал Кроул и жестом активировал замок, впуская гостя. — Речь идет о нашем выживании.
Горгий занял излюбленное место между Кроулом и Спинозой. Рев вошел, поприветствовал собравшихся и остановился в дальнем углу. Капитан штурмовиков выглядел так, будто несколько часов простоял под открытым небом во время бури.
Тихий треск возвестил об активации поля, подавляющего работу датчиков и устройств слежения. Кроул сделал большой глоток из кубка — вкус напитка немного увял из-за возраста, но все еще был неплох — и размял пальцы.
— Я уверен в одном: медлить нельзя, — начал он. — Нужно действовать, несмотря на то что информации крайне мало.
Спиноза и Рев внимательно слушали. Они оба спускались в катакомбы Дворца вместе с инквизитором. Без сомнения, дознаватель и капитан тоже размышляли над тем, что делать дальше. Пыль в древних склепах снова улеглась, а огромные толпы паломников, пьяные от религиозного экстаза, расползлись кто куда после завершения Сангвиналы, но Терра не знала отдыха. Она всегда бурлила, кипела и двигалась.
— Итак, что у нас есть, — продолжил Кроул. — На Терру привезли ксеноса. Судя по всему, он был нужен для чего то, связанного с Троном. В чем бы ни заключался изначальный план, существо решило пробраться во Дворец своим путем и было убито. Возможно, организаторы мероприятия теперь залягут на дно. Вероятно, они усвоили урок и раскаялись в том, что заключили сделку с чудовищем.
Инквизитор снова пригубил вино и позволил себе кривую улыбку.
— Но возможно и другое. Что, если их заблуждения беспредельны, и, зайдя так далеко, они попытаются закончить начатое? Мы должны понять, чего они хотят. Нужно узнать, с кем мы имеем дело.
— Вы упоминали лордов Совета, — осторожно подала голос Спиноза.
— Да, трое из них, — кивнул Кроул. — Так считал Фелиас, бывший господин Хазад, и то же самое сказал мне ксенос. Ни доказательств, ни имен. Только обвинения из ненадежных источников.
Горгий разволновался.
— Трайторис! — затрещал он. — Кастигацио!
— Да, вероятно, это был изменник.
— Но… — начала Спиноза и тут же смолкла.
— Договаривай, — терпеливо подтолкнул ее Кроул.
— Мы все охотились на эту тварь, — сказала она. — И все рады тому, что она мертва. Но, помимо этого… Истинны ли эти обвинения? Возможно, все не так просто.
— Я знаю, что ты хочешь, чтобы так и было, — ответил инквизитор. — И понимаю почему. Но я разговаривал с Рассило перед ее смертью. В Совете нет единства. Эти трое — если их, конечно, действительно трое — держали свои планы в секрете от остальных. А добрые дела не скрывают. Они не остановятся. Они продолжат. Возможно, попытаются снова сделать то же самое, возможно — что-то другое. Но точно не прекратят. И если кто-то узнает, что мы были в этом замешаны, за нами придут.