Она повернулась ко мне и с чувством ответила:
— Нет!
Зажегся зеленый. Машина плавно ушла с перекрестка. В зеркале Марина увидела, как качнулась на своем детском кресле из стороны в сторону дочка.
Что же произошло три дня назад? Все было как всегда. Понедельник. Проснулись-умылись-оделись. Вышли из дома. Сели в машину. Машенька все время о чем-то рассказывала, но Марина не очень слушала — своих проблем хватало. Пробка на проспекте растянулась до горизонта. Марина припарковала машину возле станции метро… Метро. Метро!! Да! Она чуть не забыла дочку в вагоне. Правда, вовремя вернулась, выдернула девочку из уже почти сомкнувшихся дверей. И после этого Машенька замолчала. Тогда Марина списала это на стресс, да и не было у нее времени разбираться, все-таки одинокая женщина с ребенком. Денежку надо зарабатывать, ребенка поднимать. Не до капризов.
Забросив дочку в садик, она отправилась на работу…
Вот оно. Метро. Надо будет рассказать об этом психологу. Завтра же с утра позвонить.
А сейчас нужно покормить ребенка — и снова за монитор. Квартальный отчет никто еще не отменял.
Вагон остановился, хорошо поставленный голос диктора сказал все, что хотел, двери открылись, впуская две увлеченных друг другом парочки.
Девочка отвернулась от меня.
Я встал и вышел из вагона, доставая из кармана мобильник
Вот тебе и раз. Первый случай в моей практике — а она у меня долгая, — когда ребенок отказывается вернуться к родителям. Что ж это за родители такие, что ребенок сознательно отказывается покидать метро? Все-таки хреновый из меня психолог. Особенно детский. Да уж какой есть, выбирать-то не приходится.
Мы — подземники, добровольные сотрудники Диспетчерской. Собственно, это единственное наше занятие — поиск и вытаскивание из метро потерянных там людей. Детей, в основном, и стариков. Нам это, может быть, нужно даже больше, чем тем, кого мы «спасаем». Надо ведь иметь в жизни какую-то цель, а иначе и до сдвига по фазе недалеко.
Метро никого не держит, и, чтобы отсюда выйти, оболочке нужно только захотеть. Вот мы и помогаем это сделать. Потому что насильно никого вытащить тоже не получится.
Это очень страшно — быть потерянным в метро. Или потеряться самому, независимо от возраста. Это стресс. И абсолютное непонимание своего положения и состояния. Вот мы и находим, объясняем, успокаиваем и носителя в ключевой поток приводим.
Ткнув пару кнопок, я приложил аппарат к уху и сквозь шум отходящего состава услышал знакомый голос:
— Слушаю, Глеб!
— Ася, здравствуй! — Я, и правда, рад слышать именно ее. Ася — девочка невредная и не станет, как иные операторы, тянуть кота за известное место, выясняя подробности. Просто сделает, что я прошу, в кратчайшие сроки. Умница.
— Девочка на северо-западной ветке. Найди мне ее родителей. — Хотел добавить: «и побыстрее», но не стал, Ася и так сделает все возможное.
— Так серьезно?
— Более чем. Она отказывается выходить. Категорически. У меня первый случай такой.
— Уже ищу.
Меня забыл в вагоне отец. Ясное дело, не на трезвую голову. Забыл основательно, вспомнил о моем отсутствии, лишь выйдя из здания станции на поверхность. А мне тогда было пять лет, и ничего нет удивительного в том, что я прозевал момент и не успел выскочить из вагона. Закричать я тоже почему-то не успел. А потом обнаружил, что люди в вагоне меня не замечают напрочь, зато по полу перекатываются какие-то вещи. На следующей станции я вышел из вагона, пересек наполненную людьми платформу, пересел на обратный поезд. Вернувшись на нужную станцию, я побежал к эскалатору.
На середине длинного металлического полотна я уперся в стену. Мне показалось, что проход перегородили куском прозрачного стекла, в который монотонно уходили ступеньки и стоящие на них люди. А я не мог. Уходящая в преграду ступенька сбрасывала меня ниже.
Тогда я испугался и заплакал. Стоять на вечно ускользающей ступени было неудобно, и я с трудом спустился вниз, на платформу. Вокруг шумели люди, гремели колесами поезда, а я сидел на скамейке у колонны и ревел. Так прошло несколько часов. Потом я встал со скамейки и вошел в один из поездов.
Присев на место у двери, я решил проехать еще несколько станций. Может быть, закрыт только один эскалатор?..
Ни один из эскалаторов, которые я штурмовал в тот день, на поверхность меня не выпустил.
И лестницы меня не выпускали тоже.
Поздно ночью я оказался абсолютно один в помещении какой-то станции. Тогда я еще не знал, что ночью составы метро отгоняют в депо на осмотр и ремонт, но что-то подсказало мне, что в вагоне лучше не ночевать.