«Мечтай, Лида, мечтай», — взгрустнула она снова.
Оделась Лидия, на мороз вышла. За детей можно бы не волноваться: киберы зорко присматривают за ними. А все ж тревожно: Кирюша вот, проснулся же, переборол гипносон. Ну, ничего, мальчик разумный, плохого не натворит.
Замела метель, закружила снежинками не разобранные детские сны, с вышины слетевшие. Много их пропадет: теперь дети искусственные сны смотрят: кибернетические, правильные. А настоящие — кому они нужны? Обидно.
Раздосадованный порыв ветра залетел в приоткрытую фрамугу детской спальни и веером разбросал пригоршню снежинок-снов. На всякий случай — а вдруг?
И случай оказался как раз подходящий. Света Ипатьевна, орудуя коммуникатором, сегодня подменила киберам целевые назначения. Они теперь тщетно баюкали по кругу друг друга, недоумевая: почему это подконтрольный мозг не следует гипнопрограмме?! И утомившиеся за день дети разобрали настоящие сны, ветром занесенные. Беспокойные сны, не развивающие творческое начало.
«Опасной взломщице» Ипатьевне снилось, что она шеф контрразведки Земли, неотразимая в маршальском мундире и пилотке, из-под которой торчат две рыжие косички. Она разгадала коварные замыслы пришельцев-невидимок из параллельного мира и приказала затравить захватчиков собаками, специально выведенными кинологом Павликом. Слепые гигаксы легко различали невидимок внутренним зрением и перегрызли всех до одного…
Фируза во сне спасала жизнь пожилой женщине на операционном столе. Кибер-оператор вынес вердикт о нецелесообразности лечения и гуманной эвтаназии. «Бессердечная» Фируза отключила его и взяла в руки лазерный скальпель…
«Бандитам», двойняшкам, как водится, достался один сон на двоих. Их спейс-штурмовик был подбит, и осталась единственная исправная спасательная капсула. Братья отчаянно дрались — каждый стремился запихнуть в нее брата, обрекая себя на погибель…
А многострадальной Лидии ничего не снилось, она еще шла к дому сквозь метель, уставшая настолько, что не заметила крупную птицу, планирующую к ее балкону на втором этаже. Неуместную в городской фауне птицу…
Угрюмый тибетский аист Чва выбил лапой балконную дверь внутрь комнаты и опустил копошащийся сверток на пол.
Исстрадавшись в изнурительном пути, он в очередной раз ощутил как награду освобождение от бесценной ноши. Вроде бы, все в соответствии с буддистским учением. Однако постыдные сомнения терзали аиста.
Впрочем, путь к истине лежит не через них ли, разве не далай-лама учит, что нужно самостоятельно мыслить и постигать суть вещей? Например, в чем суть страданий аиста — ради чего разносит он по свету новорожденных Будд? Ведь обрели уже люди безграничную радость творчества, так какого еще просветления ждут алые тоги?!
«Ламам-то что, — рассуждал он, выщипывая клювом льдинки меж когтей, — возьмут да объявят, что роженица в тибетском селении носит под сердцем новое воплощение Просветленного. А немолодой всепогодный Чва должен лететь и во что бы то ни стало найти женщину, которая вырастит и воспитает новорожденного Будду. Даже если родилась двойня».
Скрипнула входная дверь. Все, теперь домой, в Тибет! Главное сделано — новоявленные Будды обрели, наконец, в студеном Арзамасе-16 свою истинную мать. Единственную на Земле, способную сберечь божественный свет. Вот она обрадуется…
Антон Конышев
Воин: последний подвиг, или Сказ о простом человеке
Рассказ
Быть или вовсе не быть —
Вот здесь разрешение вопроса.
Достойно ль
Смиряться под ударами судьбы
Иль надо оказать сопротивленье,
И в смертной схватке с целым морем бед
Покончить с ним?
Человеческая жизнь по самой своей природе должна быть чему-то посвящена — славному делу или скромному, блестящей или будничной судьбе. Наше бытие подчинено удивительному, но неумолимому условию. С одной стороны, человек живёт собою и для себя. С другой стороны, если он не направит жизнь на служение какому-то общему делу, то она будет скомкана, потеряет целостность, напряжённость и «форму».
Ударило грандиозно.
Полоса, должно быть, прошла совсем рядом, потому что железобетонные стены блиндажа мгновенно оказались расписанными причудливыми сеточками трещин, из которых струйками брызгала земля напополам с жижей. Едкий, смешанный с мельчайшей земляной пылью дым лез в глаза, проникал в горло, нос и драл легкие.