— Нет. Я не боюсь.
Лиса оказалась совсем рядом, ее присутствие мешало думать. Зеленые глаза распахнулись шире, вгляделись в лицо принца.
— Да, ты похож на него, на моего возлюбленного… Только он был младше. Я хотела бы полюбить тебя, смертный. Я так хотела полюбить Акиру, я хотела бы своей любовью унять терзающий его страх — но мы, танцующие в лунном облаке, любим лишь однажды. Прости, я ничего не могу для тебя сделать. Лишь одно…
Кицуне приподнялась на цыпочки и потянулась к юноше. Принц вдохнул ее ори, серебристо-снежное, прохладное, имеющее привкус мяты и первого снега. И еще что-то, почти неуловимый оттенок горечи, сухой, пряный запах травы, которой заросли степи в Киган-ори… Полынь. Трава называлась полынью. Дайдзиро зажмурился и утонул в переменчивом белом сиянии.
Неясный шум за окном, сквозняк, горячие лучи на щеках.
Юноша открыл глаза. Он был дома, в постели. От устилающих пол татами суховато пахло сеном. Смятая накидка валялась в изголовье, но кимоно и варадзи остались на нем. Дайдзиро не помнил, как покинул храм Инари, как добрался до дворца и до собственной опочивальни, — не помнил ничего вплоть до того момента, как утренний свет пробился сквозь веки. Губы и горло принца пересохли, как после ночной пирушки, хотя вроде бы он не пил вчера. Под языком стоял привкус пепла.
Юноша подтащил к себе накидку и торопливо обыскал внутренние карманы. Пастилки Киган-ори не было на месте, зато к правой ладони Дайдзиро прилипло несколько серых крупинок. Он уже принял ори? Когда? Что произошло? Пастилка не подействовала? Монахи обманули его? Нет, невозможно — он сам видел, как ори выкристаллизовалась в чаше Киган, этого не подделаешь. Так что же…
В коридоре простучали шаги, и за дверью заорало на два голоса:
— Ваше Высочество! Господин Дайдзиро!
Такой страх прозвучал в этих задверных голосах, что рука принца поневоле метнулась к катане. Он подхватил меч. Одним движением вскочил, толкнул в сторону дверную панель. Какие-то люди толпились в коридоре. Дайдзиро узнал младшего управляющего и начальника дворцовой стражи. Увидев его, слуги, все как один, попадали на колени. Младший управляющий еще и основательно треснулся лбом об пол.
— Что случилось?
— Беда, принц! Предательство!
— Кто предал? Кого? Что вообще происходит? Ты…
Он ткнул носком сандалии управляющего, который казался наиболее сообразительным.
— Говори.
Управляющий рванул себя за узел волос на затылке и провыл:
— Гайдзины захватили Большой Дворец. Его Величество мертв, Его Высочество господин Наследник подписал указ об отречении…
— Как?! — ошеломленно пробормотал принц. — Как они туда пробрались? Дворец охраняет не только стража…
— Предатель Моносумато, чтоб черви выели его глаза. Слуги говорят, он проник во Дворец в облике шакала и открыл проход чужеземцам. Они собираются сделать его Императором. Вот мой племянник, он прибежал из Большого с риском для жизни, чтобы предупредить Его Высочество…
Управляющий выпихнул вперед мальчишку в сером кимоно. Тот только дрожал и заикался. Дайдзиро кивнул, воздавая должное доблести племянника, и перевел взгляд на начальника стражи. Тот уже поднялся с колен и угрюмо молчал.
— Что скажешь, Кензи?
Воин покачал крупной седеющей головой.
— Нам не выстоять. Если Большой пал…. Предатель овладел половиной ключей, и древние печати его задержат не надолго. Я видел в небе над Большим железного дракона… Поверьте, господин, я не из пугливых, но против гайдзинов нам не устоять. У нас просто нет такого оружия… Вам надо бежать. Воспользуйтесь потайным ходом и уходите в горы, а я постараюсь задержать погоню как можно дольше.
Предложение казалось разумным. Принц не боялся смерти, но для того чтобы возглавить сопротивление, нужна была кровь Дома Ши. Со смертью Дайдзиро умрет и его Дом, и тогда предателю вольно будет распоряжаться захваченным добром. Наганори и Харуки наверняка отрекутся… И все же что-то мешало принцу, что-то, саднящее, как заноза под ногтем, какая-то мысль. Серые крупинки на ладони. Ночь в храме Инари, зеленые глаза лисы, наведенная ей мара… Мара.
Чем Киган-ори отличается от маковой отравы?
Для ушедшего в Киган-ори все происходящее там — отнюдь не иллюзия…
Принц чуть не рассмеялся от облегчения. Значит, все-таки Киган-ори подействовала, но как странно! Он почти поверил в реальность происходящего… Что ж, ему хотелось безнадежного боя, боя правого, но заведомо проигранного, — вот он, его бой, последнее из созвучий, последняя цветная плитка мозаики.