Другая нашумевшая попытка сотворения бога теми же авторами – «Vita nostra», правда, как выясняется из отзывов читателей, большинство не поняло, что речь шла о сотворении Бога по странной технологии «эзотерического фашизма», основанной на изуверском шантаже соискателей божественного звания страданиями вплоть до уничтожения их родных и любимых. Эзотерического, потому что многое из проповедуемого и воплощаемого очень напомнило мне современное эзотерическое «евангелие» «Калагия» под авторством А. Наумкина, что служит еще одним основаниям для причисления эзотерической литературы к философской фантастике.
А фашизм… «К Богу можно прийти через Рай, можно прийти через Ад. Через Ад – быстрее, через Рай – прекраснее… – написано в «Калагии». – Мы не можем запретить человеку идти через Рай или идти через Ад. Это его проблема – и он решает ее сам». А фашизм, впрочем, как и его классовая разновидность – коммунизм, не позволяет человеку принять самостоятельное решение, а шантажирует и принуждает его идти через Ад.
Нечто подобное сверхчеловеческое пытались совершить и в фашистских концлагерях, и, по свидетельствам фантастов (например, «Бессильные мира сего» С. Витицкого), в наших наукоемких застенках.
И результирующее рождение бога, вернее, богини, как бы оправдывает примененные средства. Тем более что бог тот самый, который есть Любовь.
Ну, и непосредственная педагогическая методология… «Способ может выглядеть в виде задачи с непредполагаемым ответом, в виде загадки или непонятного текста, в котором заключен смысл пространственных рекомендаций к любому пространственному действию. Это необходимо решить, разгадать, осознать». Это «Калагия», а не «Vita nostra», но явно об одном и одинаково.
И что мы имеем? А имеем воскрешенного бога прежнего мифа, который сам по себе, а человечество тоже отдельно от него. Хотя богиня читает человечество как Гипертекст и способна с этим текстом работать. Возможно, у нее что-нибудь и получится. Но это опять будет внешнее осчастливливание по методу Клапауция. Хотя, кто спорит, нужна человечеству оптимизация на принципах любви, дабы эзотерическим фашистам неповадно было.
Автор Г. Л. Олди в «Ойкумене» (вселенная которой без труда может быть заменена планетарной ойкуменой) принял эстафету не то боготворчества, не то человекобожества, не то сверхчеловечества, а нам понятней – люденства из рук настоящих фантастов: К. Э. Циолковского (лучистое человечество), К. Саймака (скакунцы), А. и Б. Стругацких (людены). В этом направлении отметились и многие другие фантасты, по повторюсь – не рейтинги составляем и не приоритет защищаем (все равно приоритет, видимо, у «Вед» – «солнечный человек» там у истоков стоит), а всего лишь обозначаем идейное родство. Тем паче, что в физическую реализацию каждый автор привносит что-то свое. Космическое существо, возникшее в результате слияния «космического оборотня» (в эпопее – пенетратора) и нескольких особей разных космических рас (примечательно, что одна из них «кукольных дел мастер»), – это уже отличная заявка на новый миф о новом человекобоге. Именно в идейном плане оригинальная, потому что бог одного народа, одной расы, одной планеты – это фигура политическая, а не философская, персонаж относительного мифа, обслуживающего интересы и потребности своего исторического периода. Не случайно сейчас развиваются «экуменические» процессы в религиозном строительстве. Единому человечеству нужен единый мифический герой.
У С. Лукьяненко в «Спектре» главный персонаж отказывается от своей божественной сущности, предпочтя остаться человеком. Тоже серьезная философская и нравственная позиция. Выбор, перед которым исторически скоро, видимо, будет стоять все человечество. А пока фантасты нащупывают и протаптывают подходы к нему, создают миф, в коем предстоит жить человечеству.
Наиболее близко к художественному сотворению мифа о Человеке Вечном подступили Г. Л. Олди с А. Валентиновым в трилогии «Алюмен», благо философскую основу им подарил Н. Ф. Федоров. Отдельным героям этой эпопеи дано чувственно и интеллектуально ощутить себя таковым существом. Нелегко ими принимается сей щедрый дар, некоторых ломает, что естественно, ибо слаб человек смертный. Очень интересная попытка!
Однако до сотворения жизнеспособного мифа еще очень далеко. Не потому, что мифотворцы плохи, а по той причине, что почва для мифа еще не сформировалась, и герой его еще не родился. Если, по сверхъемкому определению Лосева, «миф – это имя», то имя не может быть жизнеспособным без его носителя, столь же мифического. Это как в старом анекдоте про бородатые анекдоты: достаточно сказать Геракл – сразу вся история выстраивается, скажи Будда или Христос – тоже вся мифологическая система в памяти высвечивается.