И вот здесь кроется существенное различие между нами. Фантастика не может выжить без читателей. Наши книги должны быть поняты здесь и сейчас. Они обязательно должны быть востребованы сразу же. Нет у нас того запаса прочности, той жировой прослойки, которые бы помогли пережить даже кратковременное отсутствие читателя. Но не будем завидовать. И хотя грохот сериально-игрового полигона раздаётся всё ближе, возрадуемся, что нас ещё читают.
Объективно фантастика проигрывает боллитре только в критике. Фантасты проигрыш признают (куда деваться-то?) и тут же добавляют: «Зато мы пишем лучше!». «Было бы что критиковать — была бы и критика достойная», — возражают авторы боллитры. И понеслось по новой… У этих сапоги теплые, а у тех шапки пушистые.
Но вот ведь что забавно. Если сравнивать слабые произведения фантастики и боллитры, то в глазах читателя, скорее всего, преимущество будет у фантастики, потому как интереснее. Если сравнивать крепких середнячков, то победит боллитра, потому как глубже и без лишней ерунды. И наконец, если сравнивать лучшие произведения, то вполне может оказаться, что
а) эти произведения принадлежат одному автору,
б) речь идет об одном и том же произведении.
Ситуация настолько абсурдна, что впору заподозрить какой-нибудь злобный заговор с целью уничтожения русской литературы. Но и «у них», на Западе, с англоязычной литературой всё обстоит точно так же, если не хуже. Теорию заговора придётся забыть. Все обвинения, которые мы выдвигаем боллитре, а боллитра нам, — вторичны. В Америке всё это уже отзвучало лет сорок назад. Мы ничего не изобрели нового: вся наша полемика — повтор их полемики, все наши ошибки — повтор их ошибок, все наши взаимные оскорбления — бледная тень их оскорблений. Иногда мы повторяем слово в слово. Даже термин «литературное гетто» пришёл к нам оттуда.
ПРИБЛИЖЕНИЕ ВТОРОЕ
Литература — это сложная целостная система с определённым запасом прочности. Отказ одного элемента ослабляет всю систему, но защитные механизмы помогают ей устоять: функции «отказника» начинают выполнять другие элементы.
Рассмотрим это на примере поэзии и прозы. Очевидно, что изначально у них разные задачи (какие именно — можно прочитать в любом учебнике по литературоведению). Но! Эпическая «Илиада» написана в стихах, роман «Евгений Онегин» — тоже, а прозаические «Мёртвые души» — поэма. Добавим сюда стихотворения в прозе Тургенева, и возможности механизма замещения прорисуются более-менее ясно. Поэзия, описывающая прозу жизни на грани чернухи (как пример — стихи лауретов премии «Дебют»: Андрея Егорова, Аллы Горбуновой), и проза, тяготеющая к высокой поэзии (фантасты, например, часто украшают романы балладами, песнями, лирическими стихами), — это звенья одной цепи. Фактическое сближение фантастики и боллитры — из той же серии.
Здесь необходимо пояснить.
Да, с одной стороны мы противники р никакое сближение даже не предвидится. То, что Лем писал об Америке почти полвека назад, в полной мере применимо к нам сегодня:
«Не только научная фантастика „заперта на ключ“ для „нормальной“ литературы, но также и „нормальная“ литература оказывается изолированной не столько для фантастики, сколько для актуальных, то есть для определяющих в современной американской действительности нормативно-эстетических парадигм».
Всё так, но подсознательно мы пытаемся преодолеть свою изолированность. Да, на уровне официальных встреч, статей в профильных журналах и тусовок мы с пеной у рта доказываем собственное превосходство. Но на уровне творчества — картина полностью противоположная. Нас тянет друг к другу.
Если прозаик-реалист устал от суровой правды жизни, он обращается к «элементу необычайного». Если фантасту наскучило наматывать круги по галактикам, он обращается к сугубо земным проблемам. Это естественная ситуация, характерная для кризиса жанра. Если твой колодец иссяк, почему бы не зачерпнуть живительную влагу у соседей? Уникальность нашей ситуации в том, что черпать уже неоткуда. Кризис и у боллитры, и у фантастики. Но здесь мы не на равных. Авторы боллитры могут оправдываться: не мы такие, жизнь такая. А фантастам подобные отговорки не подходят по определению. Мы отчасти именно для такой ситуации и задуманы.
В свете сказанного не очень понятна радость фантастов по поводу возможной смерти боллитры. Это все равно, что радоваться смертельной болезни родного брата, пусть и очень высокомерного. Глубокая, высококачественная боллитра — это залог качественной фантастики. И наоборот.
«Двадцатый век уже использовал и успешно девальвировал все унаследованные от прошлого образцы творческого синтаксиса…» — писал Лем. С классиком трудно не согласиться, но на рубеже веков появился сэр Генри Лайон Олди (един в двух лицах) и показал миру, как можно работать с мифом. Вытоптанное поле вдруг оказалось целиной, которую пахать — не перепахать. Поэтому отчаиваться не стоит.
ДЕЛА СЕМЕЙНЫЕ
Противостояние фантастика — боллитра важно разрешить еще и потому, что за ним, как на цепочке, тянутся наши внутренние проблемы, созданные, что называется, по образу и подобию: «старички» — МТА (молодые талантливые авторы), «бумажники» — «сетевеки», НФ — фэнтези, писатели — «фэньё»… Это спящие вулканы, которые — только тронь — проснутся. А трогают их всё чаще и чаще…
Вот, к примеру, известный фантаст Г., взяв золото на Росконе, задумался о том, «почему же „молодая поросль“ не воспользовалась блистательным шансом порвать „старичков“ на тряпки»? Оригинальная постановка вопроса, но мы сейчас о другом. Размышления эти он выложил на своей страничке в ЖЖ, да так их и назвал: «Почему меня не порвали».
Казалось бы, человек радоваться должен, а он злится: «Ну и не сетуйте на то, что на каждом конвенте вы видите на сцене одни и те же рожи. Могло быть иначе, а не случилось. По вашей вине, господа молодые фантасты. Отмазки насчет того, что вы формировались как личности совсем в иное время, не принимаются. Терпите».
Понятно, что фантаст Г. не от хорошей жизни такое написал, понятно, что в этих размышлениях отразилась боль за нашу фантастику, переживающую не лучшие времена. Он-то надеялся, что придут МТА, и родимая фантастика наконец-то получит level up. He случилось. МТА не пришли (а может, их не пустили) и «рвут они пока только Грелку». Вот мэтру и обидно. Всё это понятно, но зачем же столько злости?
Что сделает «молодая поросль» после такого «отеческого» напутствия? Правильно! Все как один засобираются в боллитру. Всякое бывало, во многом обвиняли, но чтобы так?! «Всему же есть предел, братцы!»
Впрочем, далеко не уйдут. Поостынут и распакуют чемоданы. В конце концов, у нас есть Олди, которые с молодежью батрачат и за себя, и «за того парня». «Молодая поросль» без наставников не останется.
А сетература? Кому она мешает? Не смогли авторы пробиться в издательства, вот и выкладывают сами себя в Интернете. Самовыражаются, как могут. Ну и на здоровье! Честь им и хвала. Да, завидуют немного. Да, спят и во сне видят, как бы на бумаге издаться. Пожелать бы им удачи — и не было бы проблем! Так нет же! Появилась статья «Сетература» и тут же облетела весь фэндом. Мы, «бумажники», дескать, окиян (или море), а вы, дескать, лужа вонючая. Зачем же так? Может быть, нам из этой лужи ещё испить придётся. В сетературе тысячи авторов. Наверняка там найдётся пять-шесть человек, способных выдать достойные тексты. Вполне вероятно, что кто-то из них составит славу русской фантастики в ближайшие десять лет. Генетическая модификация русского слова идёт пугающими темпами. Если мы будем выстраивать внутренние гетто и поощрять «дедовщину», то очень скоро соперничать с боллитрой будет некому.