Шалом всегда похож на птицу. Когда молится – на глухаря или тетерева – я их не различаю. Когда думает – на пингвина. Во всех других случаях – на ворона.
– Здраствуй, таварищ! Как дила? Что ты хочешь? – Шалом демонстрирует мне свое знание русского. Нашел время, чурбан бесчувственный.
– Немедленно в машину! – ору я в ответ. – Нужно поймать убийцу!
– Какого убийцу?
– Того самого!
– Погоди, Рувен, ты что, знаешь, кто убил?..
И русский, и иврит в устах Шалома звучат, как английский. Шалом родом из Америки, не помню уж из какого штата…
– Быстро едем! – кричу я, теряя терпение. – Где мой автомат?!
Я ведь только сегодня вернулся из Москвы, и все это время квартира Шалома выполняла функции моего арсенала. Вообще, Шалом у нас – сила быстрого реагирования. Правда, он не очень понимает, в чем дело, но это неважно. Его «галиль» сам прыгает ему в руку (а мой «эм-шестнадцать», соответственно – мне), дверь сама бежит навстречу, мостик, выводящий со второго этажа на улицу, где ждет его «Субару», сам послушно стелется под ноги. И только в машине, летящей по – спасибо тебе Вс-вышний! – освободившейся дороге, он позволяет себе засомневаться – вдруг у меня с башкой что-то не так на почве страха перед террористами, или просто перегрелся. Скорости он, впрочем, не снижает, но внимательно смотрит на меня, молча требуя объяснений. Я называю имя убийцы.
– Это тот, кого мы искали! Он работает на арабов!
Шалом снова бросает на меня взгляд под названием «Прощание с крышей», и я умоляюще бормочу.
– Пожалуйста, не останавливайся! Я тебе сейчас кое-что прочту.
Скороговоркой читаю куски письма, которое двадцать минут назад нашел у себя в почтовом ящике. С каждой строкой Шалом все больше и больше мрачнеет, слушая последнее письмо нашего друга. Когда же, наконец, убираю исписанный листок обратно в карман, он отворачивается – дескать, черта с два, Рувен, ты увидишь мои слезы. Блокпост мы уже миновали. Дорога делает перед нами виток, взлетая на гору, и в самом конце ее белеет «форд мондео». Ага, он все-таки поторчал в пробке у «махсома». Теперь задача догнать его. Шалом жмет на газ. Навстречу несутся красные глинисто-известковые слоеные обрывы, похожие на скуластых индейцев, увенчанных зелеными уборами олив. Расстояние между нами сокращается. Он, конечно, ничего не подозревает. Неужели нам так легко удастся его взять?
– Дави! – ору я Шалому по-русски, и тот, понимающе кивая, газует изо всех сил.
Дорога выдергивает нас на равнину, в центре которой среди полей соломенного цвета торчит одинокий арабский дом с приклеенной к нему кипарисовой рощей. Солдаты, охраняющие наше поселение, говорят, что вот на таких «хуторках в степи» находят приют и укрытие, явившиеся из Города террористы перед тем, как под аплодисменты прогрессивного человечества отправиться доделывать то, что Гитлер не успел.
Cлева от нас, обложившись танками и бэтээрами (видимо, готовится очередная прогулка в Город) пролетает военная база.
– Может, позвоним туда? – спрашиваю я, тыча пальцем в сторону протянутых к нам дул.
– Бесполезно, Рувен, – морщится Шалом. – Они не вмешаются, даже не поверят нам. Только время упустим…
Спидометр зашкаливает и возникает острое сверхсветовое ощущение, будто мы и здесь, и еще где-то сзади, а наша “Субару” превратилась в толстого тупорылого боа-констриктора, голубым своим телом повторяющего все извивы вновь ушедшей в горы и там запетлявшей дороги. На подступах к арабской деревне мы почти догоняем "форд мондео". Здесь еще один блокпост. Солдаты проверяют арабские автомобили, идущие в Город и из Города. На дороге столпились десятки машин, в основном, почему-то желтокожих горбатых такси. Вот бы его сейчас сдать солдатам. Но он, обладатель желтого номера и израильского удостоверения, почти не снижая скорости, пролетает блокпост, а мы – за ним. Теперь главное – не спугнуть. Шалом клаксонит, а я опускаю окно, высовываю руку и складываю пальцы перстью, дескать, подожди нас. Похоже, он клюнул – скорость явно снижена. Вот сейчас… Но тут он резко выруливает вправо. В чем дело? Ах, ты решил заехать на бензоколонку! Дескать, там и побеседуем, заодно и бензинчиком разживемся. Вот и отлично. Тут-то мы тебя и прижмем – ведь выезд на бензоколонку только один – он же въезд. С шоссе это ясно видно. Но по другую сторону обрыв и какая-то насыпь. Так что попался, дорогой!
Вся-то заправочная станция – асфальтовая площадка с двумя столбами посреди, а на них – плита-козырек. Ну и внизу сами колонки с бензином и прыгающими стрелками за полукруглым стеклом да араб, владелец этого бензина. Подъезд с каждой стороны – ровно на ширину машины; хоть справа заезжай, хоть слева, все равно дорожки соединяются. А дальше – тупик.