Это было рогаткообразное сооружение для стрел. Так сделано было только затем, чтобы в него вместить побольше стрел. Иногда туда же втыкали и недлинные наконечники копий, делая их про запас.
Но в результате такого совмещения стрелы теряли свою упорность или убойность, и вскоре от этого отказались, и хранили только сами стрелы.
Соответственно, изменялся вид дерева, так как сделать такое было уже труднее. Начали использовать дуб, ясен, осокорь и другие виды того же. Вобщем, что были покрепче.
Правда, вместе с этим пришлось перейти на другой подготовительный процесс. Стрелы начали вначале пропитывать составом березового сока, а затем выпаривать, а после складывать.
Сам колчан пропитывался время от времени тем же составом сока и стрелы не теряли свою силу. Еще использовали мед в том же соку и им же выкипячивали свои колчаны.
Вобщем, это был трудоемкий процесс и в связи с переходом на новый вид вооружения побеги несколько сократились.
Все ордынцы занялись новым изготовлением. Старые же сложили на своих телегах и продолжали возить за собой. Или в некоторых случаях использовали для хранения чего-то другого, а иногда и тех же стрел.
От того и пошло, что когда моголы шли в бой, то от стрел было неба не видно.
Но так происходило не из-за численности воинов, а из-за запаса стрел, которые, кстати, после боя собирали, порою вынимая их из тел мертвых, чего русичи никогда не делали.
Это вошло в своеобразное недоразумение между русскими и далее также будет о том сказано.
Но вернемся к скифам.
Что еще осталось не указано?
Как и говорилось, многие из них хоронились половцами. Иногда, в ту же могилу ложили умерших или погибших половецких воинов, людей и даже князей.
Потому, вскрытые могилы не говорят о том, что скифы были богатыми или составляли рода. Нет, этого не было. В целом, они были одиночками мужчинами. За всю историю ни одной женщины не убежало и не стало "скифом".
То были половецкие или русские женщины, которых бывало те же скифы воровали и возили за собой на привязи, чтоб не сбежала. Кому из них везло, то есть скифа или группу их уничтожали, то таких отпускали домой или возвращали в племена. Но так было редко. В основном скифы, не желая долго тяготить себя этим, попросту убивали их и иногда даже ели человеческое мясо.
Так было и, как говорят, от этого никуда не деться.
Вобщем, скиф по тому времени - это был дикий русскоязычный могол, хотя были и выражения истинных русичей, то есть белых и светловолосых лишь больше загорелых и чуть-чуть с зауженными глазами, хотя бывало и без того.
Часто под этой маской скифа скрывались и истинно русские разбойники, которые в силу своих познаний местности приносили больше вреда людям, нежели сами скифы. Вобщем, во все времена люди и особо те, кто представлял угрозу, всегда маскировались под кого-то, дабы скрыть свою истинность и остаться безнаказанно не узнанным.
Ну вот, наверное, и все, что можно сказать по скифам. Остается только добавить, что последний из них, по-настоящему скиф, исчез во времена первых русских царей.
Вобщем, существование в целом, как какой-то группы необъединенных людей, продлилось около 170 лет.
Скифы исчезли ранее ухода, так обозначенного, монголо-татарского ига, так как то же "иго" их уничтожало, ибо знало, кто это и почему здесь.
Но возвратимся вновь назад и обоснуем продвижение вниз к югу, так обозначенной, Тазымской орды.
Спустя полуторагодовой период эта часть русскоязычного населения, вперемешку с основополагающим китайским, той Сибири подошла вплотную к устью реки Сырдарья и на некоторое время осела, пополняя свой родовой состав и довольствуясь тем, что давала природа.
Места тех древних стоянок до сих пор хранятся под корой пригрунтовой структуры земли. Только редкие находки свидетельствуют о том, что когда-то в тех районах проходила какая-то кочевая жизнь.
Но реально дело обстояло несколько иначе. Пополнив свой состав, орда принялась за истинно русское хозяйствование.
Говоря проще, она осела и занялась своеобразным видом земледелия, животноводства и даже части ремесленничества.
Вобщем, занялась вполне обоснованной бытовой деятельностью. Все походные колонны были расставлены по кругу и образовали зону проживания. Отчасти, это можно сравнить с расположением цыганского табора на длительное время пребывания.
В основе своей люди довольствовались дарами устья реки, а чуть позже и моря. Вначале этого никто не знал. Думали, что это просто река расширяет свои воды и течет дальше.
Сведения о море появились гораздо позже, когда отдельные группы охотников уходили делать запасы и со всех сторон огибали эту водную гладь.
На своих лошадях они забирались в самые дальние районы, а возвращаясь, составляли общую картину своей местности.
Спустя сорок шесть лет с того самого первого дня оседлости, орда обозначила свои первые границы.
Заняв территориально больше местности, люди начали поселяться в небольших домах, сделанных из слабо сохраняющегося кирпича в виде глины вперемешку с навозом и остатками каменного угля.
Такие дома очень редко распадались, так как дождей было не особо много и в особенности того времени было укрывать дом сверху кожей тех самых животных, которых к этому времени размножилось предостаточно.
Тогда же были обоснованы первые, искусственно произведенные табуны лошадей, тайна которых сохранилась до сей поры.
Территория поселения окружалась сооруженным глиняно-земляным валом, очень небольшим по высоте, впору каждой лошади его можно было перепрыгнуть. Так начала зарождаться вековая традиция по соревнованиям на лошадях и, в частности, по преодолению барьера.
Заметив, что лошадям не составляет особого труда перепрыгнуть тот наспех сооруженный вал, люди придумали частокол.
В земляную глиняную насыпь втискивали колья или же деревянные части, а иногда просто втискивали и полностью с наконечниками вверх.
Так образовался первый частокол и таким же он передался людям по ту сторону складчатой местности, то есть "настоящим" русичам, потому как в дальнейшем, распространяясь на запад и северо-запад, ордынцы делали то же, тем самым давая понять всем о своей территории.
Только вал больше не сооружали, а просто тыкали копья в землю так часто, чтобы не пробежала лошадь. Другие, наблюдая это, делали надальше то же самое.
Только, конечно, уже по-своему в силу того самого древа, что окружало. Конечно, частокол был еще и удобным для ведения каких-то боевых действий. Он был как некоторое заграждение от стрел.
Уже затем моголы вскакивали на лошадей и на ходу, вырывая копья из земли, бросались с ними на тех, кто напал.
Чуть позже уже русские лучники приспособились к такому положению и всячески пытались попасть между этих копий.
Но те же моголы вышли из этого положения очень быстро, приспособив к этим же копьям всякую ветхую траву. Таким образом, получалась какая-то стена или маскировочная сеть заграждения, которая не давала возможности вести прицельно точную стрельбу.
На основе всего этого и образовались, так называемые, игры народностей и, вообще, вековые традиции, по роду переходящие.
Спустя еще десять лет та же орда значительно расширила свои территории, а вновь добытые знания дали возможность очень четко обозначить свои границы.
На общем сходе всей орды, которая насчитывала тогда около пяти тысяч человек, было решено перебраться на другой берег реки Сырдарья /которая, кстати, так именовалась потому, что давала "сыр" людям, то есть влагу по тому времени/ и занять территорию от ее устья до устья следующей реки.