— Я же филина держу. Это он тебя клюнул. Держи зайца, а я этому лупоглазому голову размозжу.
И Виктор стукнул хищника головой о ствол ближайшего дерева. Так же покончили с зайцем.
— Как ты узнал, что там происходит? — спросил Мирон, когда они с добычей вернулись на свое место.
— Жалобный крик услышал и понял: небольшой зверек попал в беду. Возятся в кустах, значит, и враг его не очень сильный, если так долго не может справиться со своей добычей. Потом послышалось хлопанье крыльев: не иначе сова или филин напали на зайца, как часто описывается в книгах. Ой, как он здорово запустил когти и спину зайцу! Сам хотел вырваться, да не смог, потому и удалось мне схватить их. А теперь попробуем спички, может, загорятся.
Сунулся Виктор туда-сюда, а спичек нет. Потерял, — сказал он в отчаянии.
Хотел было Мирон наброситься на товарища, но подумал, что и сам виноват не меньше Виктора.
— Завтра найдем, — успокоил он друга. — Да, пожалуй, и утрата невелика, все равно толку не было бы.
— А есть хочется… — жалобно сказал Виктор.
— Ты же говорил, что мог бы есть сырое мясо. Вот и ешь.
— Ну, ну! Легко сказать. А все-таки что же мы будем делать завтра?
— Завтра и посмотрим, — сказал Мирон, устраиваясь в логове. — Давай спать…
Наконец дневные и ночные хлопоты окончательно сморили хлопцев, и оба уснули так крепко, что теперь, пожалуй, их не смог бы разбудить ни гром, ни мороз.
Утром поднялось солнце. Пригревшись, оба проспали до самого полудня. Проснулись, сели, озираются.
— Вчера в это время я так наелся… — начал Виктор.
— Давай лучше поищем спички, — перебил Мирон. — Тогда и поешь.
Расплющенный коробок с двумя спичками нашли скоро. Волнуясь, Мирон чиркнул одну спичку — шипение, и все. Вторая даже на зашипела…
— Ну и бес с ними — рассердился Виктор и вскинул на спину зайца. — Пойдем домой.
— Куда домой?
— К ближайшему дому, куда попадем.
— А что делать с этим дурацким филином?
— Конечно, с собой возьмем. Сделаем из него чучело, поставим в нашем краеведческом музее и напишем: «Пойман в Полесской пуще героями-путешественниками и исследователями — Мироном Божко и Виктором Калягой собственными руками, без всякого оружия». Даже зайца я согласен пожертвовать для науки и славы.
И они пошли вдоль озера в ту сторону, где должен был находиться их дом.
III
«По-о морям!» — Все направо да направо. — Заячий обед. — Снова на старом месте.
Быстро шли друзья по сухому бору. Слева время от времени открывалось озеро. Березы, олешины, вербы с маленькими светло-желтыми листиками обрамляли его, словно мережка. Ели и сосны на их фоне казались совсем черными. Солнце светило так по-весеннему весело и ласково, что у ребят поднялось настроение. Они даже о голоде забыли.
Подхватил Мирон.
В ответ в лесу загудело: «Ам! ам!»
— Знаешь, что? — прервал Виктор песню. — Я уже начинаю жалеть, что мы направляемся домой. Охотно согласился бы пожить здесь несколько дней. Тут тебе и море, и первобытный лес, и даже зверей можно руками ловить.
— Да и я ничего против не имел бы, — усмехнулся Мирон, — но есть нечего, вот беда.
— А это что? — повертел Виктор зайца над головой.
— Как же ты его зажаришь?
— Добудем огонь, как это делают дикари, — и вся музыка.
— А хлеба, соли где взять?
— Булки, чаю, колбасы! — передразнил Виктор. — Эх, ты! А как же папуасы живут весь век без этого? А ты и несколько дней боишься прожить!
— Подожди, подожди, может, придется и против нашей воли жить тут, — сказал Мирон, глядя вперед.
Там местность понижалась, переходила в болото, а за ним вдали опять блестела вода.
— Видишь, и там вода. Значит, надо сворачивать в сторону.
Повернули направо. Теперь пошли низиной; под ногами чавкала и хлюпала вода. Густой ельник тоже мешал идти. Оба старались использовать малейшую возможность, чтобы продвинуться в нужную сторону, налево, но каждый раз вынуждены были отступать перед непроходимой трясиной.
Как-то вышли на сравнительно сухое место и двинулись было к югу, однако скоро выяснилось, что это всего лишь клин, вершиной своей упирающийся в озеро или болото. Пришлось повернуть назад.
Так шагали часа три. Хорошее настроение давно было испорчено. Не только у Виктора в ботинках, но и у Мирона в сапогах хлюпала вода. Устали хлопцы страшно, а голод начал допекать так, что и весна, и весь мир стали не милы.