Вскоре на площадке остался только один огонек: оранжевый шарик рядом с девушкой. Теплый свет выхватывал из темноты то лицо, то летающие над струнами руки... А за её спиной начало разгораться пламя.
Тонкое, робкое, как язычок свечи, оно набирало силу и в момент, когда струны цитры зазвенели от напряжения, на площадку выскочил мужчина.
В его руках огненными змеями извивались пылающие веревки. Обнаженное тело блестело в трепещущем свете: то ли от пота, то ли от какой-то мази... Мышцы играли под кожей, и темная татуировка оживала от их движения.
Взмах, другой... Веревки крутились, превратившись в полыхающие плети, мужчина двигался, вымеряя каждый шаг, подстраивался под музыку а потом... птицей взлетел по канату. И продолжил свой неистовый танец уже наверху, заставив зрителей задрать головы.
Анна замирала от красоты движений. Ей всегда нравились фаершоу, но огненный танец на канате... сердце ухало и забывало биться, когда мужчина проводил опасную связку, и вздох толпы ветром поднимался к небесам.
Взгляд Анны ни на минуту не отрывался от отчаянного артиста. И она не видела, с какой болью смотрит на неё Эйр. Не видела, как успокаивающе сжал его плечо Тайкан... И ревнивый блеск в глазах Хона тоже... не заметила.
Возвращались не торопясь. Анна подустала, но это была приятная усталость. Главное — она отдохнула. Развеялась духота гиперопеки, эта прогулка оказалась глотком свежего воздуха, эликсиром, возродившим к жизни. Теперь можно было вытерпеть и постоянные церемонии, и осмотры, и кучу горьких лекарств, которые приходилось пить чуть не поминутно. Анна знала, ради чего все эти муки, но знала, что и сама — не железная, тем более, что уже прозвенели первые сигналы: давно забытые признаки надвигающейся депрессии. И теперь Анна отчаянно наделась, что свободный от условностей вечер задавит ростки болезни на корню, не позволив расцвести во всей красе.
16
В Храме уже царило напряжение, близкое к панике. Но Наири пропала не одна, вместе с ней исчезли адъютант и два командира. Поэтому Рийта провела внутреннее расследование и пока не сообщала во Дворец. Но страх потерять Наири становился все сильнее, и рука Старшей Фрейлины уже несколько раз тянулась к бумаге и чернилам, чтобы отправить донесение.
Анна появилась вовремя.
— Наири!
— Ужинать. И спать, — Анна зевнула. Вечер закончился без приключений, но повторять вылазку она не планировала, слишком велик был риск. Ставить под удар тех, кого стала считать друзьями, Анна не хотела. Да и сегодня это был скорее жест отчаяния, попытка не сойти с ума. Не больше.
Просыпаться не хотелось. Ей что-то снилось, но что именно Анна забыла прежде, чем открыла глаза. Осталось только ощущение счастья и света.
— Умываться! — скомандовала она. — Завтракать буду в саду!
Анна очень надеялась, что Эйр присоединиться, но трое рорагов невозмутимо застыли возле возвышения, на котором накрыл стол. Даже Хон сохранял серьезность, словно и не было вчерашнего вечера. Анна восприняла это спокойно. Она уже смирилась с некоторыми странностями рорагов, хотя иногда хотелось кричать, топать ногами, ругаться и драться. Но не сегодня. Солнечный день в окружении поздних цветов и ощущение ночного сновидения настраивали на благодушный лад.
— Ничего не случилось? — спокойно поинтересовалась у Хона.
— Никак нет, Наири.
— А чего у вас вид, как будто кто-то умер? Эйр, иди сюда.
Он привычно опустился на пол возле стула. Анна заставила его поднять голову и взглянула в глаза.
— Ну что случилось? Только не говори, что из-за вчерашнего кто-то пострадал.
— Никто, Наири. Я рад, что вам понравилось.
Но он лгал. Анна это явно видела. Но в чем именно, понять так и не смогла. Хорошее настроение как ветром сдуло.
— Тайкан? Что случилось?
— Ревнует он, госпожа, — рораг не обратил внимания на разъяренный взгляд командира. — Эйр сам планировал показать вам город, а пришлось уступить это удовольствие Хону.
Анна не сдержала вздох облегчения.
— И вот еще, — на стол лег тот самый сверток, за который Тайкан бился, как последний торгаш. — Вам понравилось.
— Зачем? — удивилась Анна. — Мне вполне хватило бы того, что...
Она осеклась, увидев, как посмотрел на ткань Эйр. И все поняла. Её любимый ни за что не осмелился бы купить подарок своему ребенку. За него это сделал друг.
— Спасибо! — выдохнула радостно. И провела рукой по мягкому хлопку. — Распашонки выйдут чудесные.