— Наири... — мужчина опустила Анну прямо на землю. — Простите. Но здесь нет ни ложа, ни даже покрывало.
— Похоже, моему ребенку придется появиться на свет на голой земле!
— Вот... — Соми протянула узелок. Тассан достал несколько пеленок.
— Спасибо... — Анна охнула от боли, слишком сильной оказалась схватка. И тут же за ней последовала другая, а к ним присоединились потуги. Стресс ускорил роды и Анна закусила руку, чтобы не закричать от раздирающей её боли.
— Наири...
— Он... Сейчас... Соми, помоги... — Анна схватила девушку за руку и устроилась поудобнее, раставив ноги. — Есть нож? Тассан, у тебя должен быть нож! И огонь...
Об антисептиках мечтать даже не приходилось. Оставалось молиться, что ребенок унаследует демоническое здоровье своего отца.
— Но есть... — Тассан достал оружие. — И даже огонь... Наири... простите! Соми, держи её!
Шарфик, превратившись в удавку, обхватил горло. Соми, сидящая в изголовье, тянула концы ткани изо всех сил, а Анну крючило от родовых болей и она не могла сопротивляться.
— Я не смею просить прощения. Но другого выхода у меня нет. — Тассан подвинулся ближе и занес нож.
Анна задыхалась. Драться она не могла, но и умирать не хотелось. Невероятным усилием она немного ослабила хватку и глотнула воздуха. И тут же тело свела судорога очень сильной потуги.
Крик ребенка смешался с воем ветра.
Тассан отпрянул на миг, не понимая, что случилось, а Соми бросила шарф и закрыла уши руками. Её вопль перекрыл даже шум поднявшейся бури.
Анну, Тассана и Соми словно непроницаемым куполом накрыло. А вокруг царил ад.
Дождь хлестал кусты, превращая листья в мелкие ошметки. Ветер пригибал ветви к самой земле, и за истерзанными кустами виднелись ломающиеся деревья.
— Держи её! — Анна едва разобрала этот крик в безумном реве природы. Но ребенок уже лежал на земле. Пуповина еще связывала его с матерью, и плачь звучал призывом.
Анна сцепилась с Соми, а Тассан... Его нож коснулся кожи младенца, еще не отмытой от родовой смазки и крови.
— Нет! — Анна извернулась, скидывая петлю. Но не успела. Ребенок вскрикнул и там, где он лежал, вспыхнула звезда.
Свет ударил по глазам, сильно, до рези... А когда погас, наступила тишина. Оглушающая тишина, которую принято называть мертвой.
Птицы, которым не было дела до происходящего, перестали петь. Замолчали цикады, и кузнечики затихли в измятой траве. Истерзанные листья не шевелились, да и ветер, чьи пальцы заставляли и трепетать, исчез.
И бой... Не было лягка мечей, хриплых выкриков, боевых кличей. Только тишина. И молчащий ребенок на траве под единственным целым кустом жасмина.
Анна коршуном кинулась к сыну. Схватила на руки, прижала к себе, готовая убивать за младенца. А тот... зевнул и зачмокал губами, так похожими на губы отца.
Анна огляделась. Пуповина перестала пульсировать, надо было оборвать эту связь. Нож Тассана валялся на земле расплавленной лужицей — от него осталась только костяная рукоятки. Сам танцор с огнем лежал на боку, обхватив колени руками.
Соми лежала рядом. Она смотрела в небо широко распахнутыми глазами, и они сверкали, как звезды в ночном небе.
Анна отодвинулась подальше от убийц. Покачиваясь, поднялась на ноги...
— Госпожа...
Темные глаза словно в душу заглядывали. Соми повернулась и села на колени:
— Моя госпожа... и господин...
Измазанный в земле лоб коснулся травы. Рядом, поскуливая от ужаса, склонился Тассан.
— Мы не смеем просить прощения, Наири. Но молим — берегите юного господина.
— Наири! — ломая остатки кустов, к ним мчались рораги. Впереди бежал Эйр, и в его глазах полыхало безумие. Подлетев, она ухватил Анну за плечи:
— Я думал, что потерял тебя... Ох! — он вдруг заметил пуповину. А Анна обмякла в его руках, почувствовав схватки: сил держаться не осталось.
Мир закружился вокруг неё. Мелькали встревоженные лица Эйра, Тайкана, Хона... потом появилась Рийта. Она что-то говорила, но Анна видела лишь раскрывающийся в крике рот. И чувствовала теплые прикосновения.
Очнулась в своей комнате. Эйр сидел на кровати, крепко держа за руку.
— Очнулась?
Анна тут же вспомнила все и в панике подскочила:
— Ребенок! Мой сын!
— Тщщщ, — Эйр осторожно заставил её лечь обратно. — С сыном Наири все хорошо.
И отодвинулся, позволив увидеть колыбель.
19
Спеленутый малыш мирно спал. Рядом, чуть покачивая корзинку, сидела кормилица.
— Дай...
Эйр кивнул. Кормилица осторожно принесла ребенка матери.