Музыка будоражила. Хотелось куда-то бежать, что-то делать, и тянуло в груди и смех смешивался со слезами. А по сверкающему мозаикой и серебром полу тихо ступали босые ноги участников ритуала.
Девушки плавно двигались, и когда музыка замолкала, слышался легкий звон браслетов на их лодыжках и запястьях.
Стройные, красивые, они извивались, повинуясь мелодии, склонялись до самой земли или выгибались назад, так что подведенный алой краской соски смотрели прямо вверх, в маленькое оконце в потолке, в которое заглядывало солнце. Его лучи устремлялись к полу и застывали световым столбом, словно поддерживающим купол. А еще он был центром танца, и когда то одна, то другая девушка пробегала сквозь этот водопад, словно купаясь в струях, точеные ракушки, украшающие пояса, вспыхивали и мерцали теплым перламутром.
Эти широкие пояса и составляли основную одежду танцовщиц. Множество цепочек свисали от талии к коленям, образуя юбку. Они взлетали, колыхались, волновались, то и дело выставляя сокрытое напоказ, и тут же прятали, как ревнивый любовник. Да и движения самих танцовщиц были призваны скорее подчеркнуть желание, чем погасить страсть. И им это удалось — мужчины вступили в зал, ничуть не скрывая желания.
Их одежда отличалась от женской только материалом — бедра обнимал шелк, подхваченный на талии широким поясом. Браслеты, усыпанные перламутром, блестели на свету, а оплечья сверкали драгоценными камнями.
Но главную деталь облачения было заметить не так просто. Тонкий золотой ободок охватывал основание члена, не позволяя ему опуститься раньше времени. Блестящая от смазки головка то ныряла в складки легкой ткани, то появлялась, напоминаю качающуюся на волнах птицу.
Повинуясь мелодии, девушки кружились вокруг своих мужчин, изгибались, обвивая их подобно лианам, стараясь то рукой, то бедром провести по крепко стоящей плоти. Иногда они наклонялись, и ярко-красные соски прижимались к розовым головкам, заставляя партнеров вздрагивать. Тихие стоны заглушала музыка, но словно подернутый пеленой взгляд не позволял ошибиться в чувствах.
Жадные губы встречались в страстных поцелуях. Мужчины подхватывали женщин на руки, кружили, потираясь своими бедрами — об их.
Пары двигались, подчиняясь общему ритму. Но каждая следовала только своему, особому рисунку танца. Там инкуб приник к груди любимой, а там суккуб ласкает твердый член языком, словно слизывает капли подтаявшего эскимо… Но — ни одного лишнего движения, ничего, что может нарушить гармонию.
Стихла флейта, зарокотали барабаны, рассыпая мелкую дробь ударов. И огонь пробежал вдоль стен, опоясывая зал трепещущим, как юбки инкубов, пламенем. Курильницы вспыхнули и погасли, оставив белесую дымку, пахнущую сандалом. Игра света и тени, разбавленного ароматным туманом, вплелась в общий танец. А пару больше не сдерживались. Барабан громыхал, отбивая ритм, все быстрее и быстрее, и тела сплелись в одно целое… Миг, другой, и стоны смешались с прерывистыми вздохами и общий, слитный крик поднялся к куполу, чтобы взлететь к небу.
Тот стоял, словно не извивались прямо перед ним нагие, гибкие тела. Оглядывал зал, жрецов, слуг... Цепко, внимательно. Ни ни один их взглядов не предназначался Наири. Анна прикусила губу. Всегда он так — раскрывается только наедине, не смешивая любовь и службу. Хотя... Дерзкая мысль мелькнула и пропала. Нельзя! Даже о невинном поцелуе думать сейчас нельзя! Жрецы ухватятся за эту возможность и осадить их будет очень сложно. Анна вспомнила первые свои дни в этом Храме. Тогда она не понимала, почему этот трон так похож на диван. А предложение заняться любовью прямо тт, на глазах у собравшихся...
Её снова передернуло. Но схватить Эйра, притянуть к себе, впиться в четко очерченные губы, стирая это выражение равнодушия с лица... Он ответит, и страсть захлестнет их. Даже Анна чувствовала желание, растворившееся в воздухе, а уж инкуб! Как они вообще сдерживаются?
Тайкан и Хон стояли,подобно каменным статуям. Даже моргали через раз. Рораги. Надо уводить их отсюда поскорее. Да и дел еще много.
Наири одарила улыбкой запыхавшихся танцоров. Пламя еще не погасло, и их тела блестели от пота и масла. Красивые, молодые тела.
Мысли тут же снова вернулись к Эйру. А ведь он не уступит ни одному их этих мужчин! Приказать сбросить китель, встать рядом... Анна фыркнула и прогнала опасные мысли. У них будет время. Даже, если придется пропустить обед!