Он казался таким... беззащитным. И это было страшно. Всегда сильный, уверенный, способный решить почти любую проблему... если она не касалась Анны. Она грустно улыбнулась. Сердце щемило уже не от обиды — от неизбывной нежности.
Рука сама потянулась к волосам. Чисто вымытые и даже расчесанные, они мягко скользили между пальцами. Перебирать их всегда было приятно. Но теперь эта незамысловатая ласка имела привкус печали.
Так же не торопясь Анна наклонилась и поцеловала рорага. Целомудренный, едва различимый поцелуй, когда губы едва соприкасаются, и только дыхание согревает теплом. Но, когда она уже хотела отодвинуться, сильная ладонь накрыла её затылок, не позволяя отстраниться. Бледные губы шевельнулись и властно взяли то, на что имели право.
Анна замерла, боясь малейшим движением причинить боль, навредить. А поцелуй становился все настойчивее: в ход пошел язык. А потом вторая рука улеглась на талию и заставила сесть на кровать. Стало удобнее. Они целовались и целовались, словно дети, забыв, что существует и другое проявление плотской любви. Но оно казалось сейчас лишним. И только, когда голова закружилась так, что и сидеть стало трудно, Анна нашла в себе силы отстраниться:
— Как ты себя...
Договорить ей не дали. Губы заболели от очередного поцелуя, так он оказался крепок.
— Дай хоть... дверь закрою... — дыхание никак не восстанавливалось, так что говорила Анна с трудом.
— Они не войдут. Рийта не пустит! — Эйр не собирался ни на минуту выпускать любимую из объятий. Слишком долго они сохраняли дистанцию, слишком долго были в разлуке. Пришло время разрушить стену непонимания, вернуть все на круги своя...
— Да, там Рийта...
Анна совершенно не смутилась. Ей было все равно, что подумает Старшая Фрейлина. Да и остальные. В конце-концов она — Наири. И пусть катятся к саритам те, кому это не нравится!
— Не больно? — она все еще боялась.
— Совершенно не больно... — бледность никуда не делать, и глаза лихорадочно блестели. Но это была лихорадка страсти. — Только... сил маловато.
— Достаточно, — Анна окинула взглядом бугорок приподнятой простыни. И откинула её прочь, открывая взгляду поджарое тело.
И тут же пожалела об этом. Ссадины, царапины, синяки... Бинты перевивали торс, руки, ноги...
— Не бери в голову, ерунда. Царапины... — хмыкнул Эйр и снова укрылся.
— Ты сам это сказал! — Анна запустила руку под простыню, нащупала отвердевший член. — И знаешь, я тебе верю!
Инкуб прикрыл глаза и чуть подался навстречу ласке. Анна последовала его примеру — вслепую изучать тело любимого оказалась куда интереснее. Провела пальцами от головки до основания, чуть сдвигая нежную кожицу, потом заключила член в кольцо большого и указательного пальца...
— Он потолстел...
— Все к удовольствию Наири...
Короткие реплики, шутки, вздохи, быстрые взгляды... Они убеждали, что Эйр не прикидывается, не пытается быть хорошим слугой. Нет, он хотел её. По-настоящему хотел! Инкуб действительно видел в ней женщину!
От этих мыслей стало тепло внизу живота. И захотелось чего-то особенного...
Бинты не пугали. Простынь снова полетела в сторону. Член, подобный древнему божеству плодородия, предстал во всей красе.
— Ох... — Анна потянулась к розовой головку, осторожно прикоснулась кончиком языка, провела чуть смелее...
Подобные ласки ей был не в новинку — муж, чтоб его... Удивила реакция Эйра. Он неожиданно выгнулся на кровати и... застонал:
— Не надо!
— Больно? — испуганно отстранилась Анна. И замерла: взгляд Эйра был... ошалевшим.
Он не видела себя со стороны. Но инкуб... На его бедрах лежала самая прекрасная женжина в мире. Её взгляд, похожий на взгляд затравленного зверька, горел желанием. Рука ласкала его член, а губы... Розовые, мягкие, желанные губы почти касались блестящей от смазки головки. Зрелище, способное свести с ума любого...
— Нельзя... так. Наири, это я должен доставлять удовольствие...
— А ты и доставляешь! Так что лежи, и не двигайся. Наири изволит развлекаться!
Он действительно был толстым. И горячим. А еще... очень приятным. И на ощупь, и на вкус... Пряный запах сводил с ума не хуже афродизиака, и Анна полностью погрузилась в ощущения.
Мягкая поверхность крайней плоти. Упругая, гладкая головка с углублением уретры... Эйр так забавно дергался, когда её язык пытался проникнуть внутрь... Анна чуть отстранилась, полюбовалась... и лизнула мошонку.
Кожа казалась бархотистой. Мягкой. Нежной. Под ней перекатывалось упркое яичко. Было так приятно ощущать его губами... Не переставая играть с ним, Анна приподняла голову и посмотрела на Эра. Ей понравилось то, что она увидела. Инкуб лежал, чуть закинув голову, комкая простынь в напрягшихся до взбухших вен руках и... изо всех сил сдерживал стон наслаждения.