— Музыкотераия, — смеялась Анна, отдыхая в тени натянутого на копья полога: жене простого инкуба шатра не полагалось.
Но, против всех опасений, до оазиса, что раскинулся недалеко от Храма Обретения, добрались спокойно. Саритов не встретили, на верблюдов никто не позарился, и даже животные словно торопились убраться с пути. Анна сначала подозревала мага, выделенного для сопровождения, но Эйр отмел эту догадку:
— Если кто-то почувствуют хоть малейший всплеск колдовства, нам придется встречать толпу незваных гостей.
Как ни торопились, а в оазисе решили отдохнуть несколько дней — устали все, и инкубы, и верблюды. Анна, которую оберегали, как хрустальную вазу, тоже держалась на силе воли. И очень беспокоилась о сыне:
— Он не наедается! Молока не хватает.
— Аня, Кьет — полукровка. Он сильнее тебя. Поверь мне.
Но она не верила. И ежедневно сама варила кашу. Разваривала до состояния киселя рисовую крупку и молилась, чтобы они успели совершить переход до начала очередного прикорма: фруктов и овощей в оазисе не было.
— Не беспокойся, я всегда могу поохотится, — утешал Эйр. — Если присмотреться, здесь полно еды. Кьет же может есть мясо?
— Птицу. Нежную молодую птицу, — предупреждала Анна. — Я и не подумаю кормить его змеями или насекомыми!
— Неплохая еда, — пожимал плечами Эйр, — ему нравилось поддразнивать любимую. Она злилась, но это отвлекало её от грустных мыслей. — Будет тебе свежее мясо молодой птицы. И яйца будут!
— В это время года? — удивлялась Соми, но рораги только загадочно улыбались. И Анна не хотела даже представлять, о каких яйцах они говорят.
Но здесь, в оазисе, было так хорошо, что тревоги отошли на второй план. Анна отдыхала, но инкубы не расслаблялись ни на минуту. Эйр не отходил от Наири, остальные ежедневно прочесывали окрестности. И ждали: вскоре каравану предстояло разделиться. Наири с сыном, Соми и три рорагами должны были укрыться в Храме Обретения, а их сопровождение двигаться дальше, сбивая врага со следа. Анна видела, как тревожится маг, как он напряжен, но не лезла: нет ничего хуже отвлекать от подготовки чего-то важного.
Вместо того, чтобы мешать остальным, она решила взять все о этого короткого отдыха:купалась, гуляла в тени деревьев, и старалась не думать о будущем. Зато прошлое постоянно вторгалось в её мысли.
Вот здесь стоял её шатер. А вон там — шатер Лартиха. Вон под тем деревом она пряталась от нескромных взглядов и очень стеснялась. Обижалась на Эйра. Ненавидела... И, наверное, именно тогда и упали в землю семена любви.
— Давай искупаемся? — предложила Анна Соми. И повела её к водопаду.
— Нельзя! — Эйр преградил дорогу. — Простите, госпожа, но — нельзя!
Анна опешила. Впервые за долгие годы она услышала это слово по отношению к себе. Нет, ей многое не позволялось, но запреты всегда преподносились в виде рекомендаций или советов. Оказалось, слышать запрет очень неприятно.
— Почему?
— Это место священно. Только наследница дома Наири и сама Наири могут погружаться в воды ручья. Если кто-то узнает, что вы вошли под водопад...
— Меня казнят?
— Нет. Но всем станет ясно, кто вы такая.
Анна вздохнула. Конспирация шита белыми нитками, но спорить с Эйром невозможно!
— Тогда пойдем в другое место.
Невероятно синяя вода озера напоминала цветом море где-нибудь на Бали. Но, в отличии от неё, имела сладковато-освежающий вкус.
— Родники проходят сквозь толщу горных пород. Оттого оно такое чистое.
— И холодное!
У Анны после купания зуб на зуб не попадал. Для Кьета соорудили что-то вроде ванночки из цельной бычьей кожи, приподняв её края на кольях. Вода, налитая всего на ладонь, моментально нагрелась, и ребенок купался с видимым удовольствием. Пару раз он случайно поднял фонтанчик брызг, хлопнув ладошкой по поверхности. И теперь оазис оглашал задорный детский смех.
Но, кроме радости, он внушал и тревогу:
— Как он приживется в моем мире? Сможет ли найти себя? Не сломается ли?
— Он сильнее, чем ты думаешь, — обнимал в ответ Эйр. — Он — сын Наири. И маг.
— Магия в нашем мире — сказки.
— А в нашем в них много правды. Может, в твоем так же? Просто ты еще не знаешь...
— Я боюсь за него. Очень боюсь.
Эйр обнимал вздрагивающие плечи и улыбался. Но за маской железной уверенности скрывался страх. И за Анну. И за Кьета. За мальчика, которого он даже в мыслях не смел признать своим сыном.
Но, несмотря на непрекращающуюся тревогу, Анна наслаждалась жизнью в оазисе. Здесь не было удушающей атмосферы Дворца, или церемонной изящности Храма. Фрейлины не следовали длинным хвостом даже в уборную, и охрана не окружала непроницаемым кольцом. Анна могла дышать! И, наконец-то, можно было позволить себе чуть больше.