Несчастье… Он сказал — ужасное несчастье… Что же это, господи?!!
Подсознательно Кейт всегда ждала какой-нибудь беды, но Джо удалось убедить ее, что ничего страшного с ним случиться не может. Он был застрахован от всякого рода несчастий, он не совершал ошибок и промахов, он был бессмертен и… непогрешим. Когда они только познакомились, Джо шутя сказал ей, что когда-то у него было сто жизней, но девяносто девять он уже истратил. Однако Кейт всегда казалось, что у него в запасе всегда есть еще одна, сто первая, сто вторая, сто третья жизнь…
— Сегодня вечером он вылетел в Альбукерке, — сказал голос в трубке, и Кейт вдруг ясно услышала, как в комнате тикают часы. От этого звука у нее перехватило дыхание, и она вдруг подумала, что точно так же тикали ходики сорок лет назад, когда мать пришла к ней в детскую, чтобы рассказать о смерти отца. Сейчас этот звук напомнил ей о непостижимом беге времени, которого с каждой секундой оставалось все меньше. Кейт вдруг показалось, что она падает в бездонную пропасть, из которой нет — не может быть — возврата. «Какая чушь, — подумала она. — Джо не допустит, чтобы со мной что-то случилось. В первую очередь он подумает обо мне, а уж потом обо всем остальном».
— Мистер Олбрайт испытывал новую конструкцию самолета, — продолжал голос в трубке, и Кейт неожиданно подумала о том, что обладатель его — совсем мальчишка; во всяком случае, звучал этот голос по-мальчишески молодо. Но, черт возьми, почему он звонит ей, этот едва знакомый парень? Почему Джо не позвонил сам?! Быть может, с ним все же что-то стряслось?..
Впервые за всю жизнь Кейт почувствовала, как от страха у нее подгибаются ноги.
— Ч-что вы сказали? — переспросила она неожиданно севшим голосом.
— …Я сказал, произошел взрыв, — повторил клерк. До этого он говорил так тихо, что Кейт едва разбирала отдельные слова, но последняя фраза буквально оглушила ее.
— Взрыв? — переспросила она. — Да вы хоть понимаете, что говорите?! Этого не может быть! Вы, наверное, ошиблись. Я знаю, что…
Кейт поперхнулась и не смогла продолжать. Она вдруг поняла, что последует дальше, — поняла и почувствовала, как рушатся стены ее маленького, безопасного, такого дорогого и счастливого мира.
— Прошу вас, не говорите ничего… — уронила она чуть слышно.
Некоторое время оба молчали. Глаза Кейт наполнились слезами ужаса и отчаяния, она не владела собой и не могла произнести ни слова. Клерк же молчал, ибо не знал, как быть, хотя сам вызвался известить миссис Олбрайт о случившемся.
Кроме него, в конторе больше не нашлось смельчаков, кто взял бы на себя такую задачу.
— Они упали в самом сердце пустыни, — сказал он наконец.
Кейт закрыла глаза и выпрямилась, напряженно вслушиваясь в каждое слово. «Нет, — твердила она себе, — этого не могло случиться. Просто не могло. Наверняка произошла какая-то ошибка. Джо не мог поступить со мной так». И все же в глубине души она всегда знала — подобное может произойти. Знала и подсознательно ждала, хотя и не верила до конца. Она никогда не верила, что Джо может погибнуть — ведь он был таким молодым, энергичным, полным жизни. Да, ей приходилось встречаться со вдовами летчиков-испытателей, чьи мужья разбились, испытывая самолеты Джо. Он всегда сам навещал их, сам приносил страшные вести, а Кейт ездила с ним. Но как бы глубоко она ни сочувствовала этим женщинам, их горе было только их горем, их потеря — их потерей. По большому счету ее это никак не касалось, и она успела привыкнуть к мысли, что так будет всегда.
И вот теперь ей звонит этот мальчик, этот едва оперившийся птенец, который, конечно же, не может даже догадываться, чем был для нее Джо. Наверняка он и Джо-то как следует не знал. Нет, разумеется, ему было известно, что мистер Джо Олбрайт — это тот самый человек, который много лет назад возглавил самолетостроительную фирму, со временем превратившуюся в настоящую империю с отделениями и филиалами по всему миру. Он, несомненно, знал, что Джо не просто человек, а живая легенда, но и только. А ведь в Джо же было много такого, чего не знал никто, кроме нее! Да и сама она потратила полжизни, чтобы понять, кто такой Джо Олбрайт…
— Кто-нибудь уже был на… месте катастрофы? — спросила Кейт, и голос ее дрогнул, несмотря на все усилия. «Если бы они побывали там, — думала она, — то наверняка нашли бы Джо живым и невредимым. Он бы выбрался из-под обломков и, отряхивая брюки, посмеялся бы над вытянутыми физиономиями спасателей». Он был таким, ее Джо, — ничто не могло причинить ему вреда.
Клерк немного поколебался, прежде чем ответить. Ему не хотелось говорить, что самолет взорвался в воздухе, осветив темнеющее небо на многие мили вокруг наподобие проснувшегося вулкана. Другой пилот, летевший много выше погибшего самолета, передал на землю, что взрыв был похож на вторую Хиросиму. От Джо Олбрайта не осталось ничего — только имя.
— Никакой ошибки нет, миссис Олбрайт. К сожалению… Могу я быть чем-нибудь полезен? Если вы одна, мы могли бы направить к вам кого-то из нашего местного отделения…
Кейт ответила не сразу — слова не шли на язык, а в голове образовалась звенящая пустота. «Я не одна, — хотелось ответить ей, — со мной Джо». Но тогда бы они точно прислали к ней бригаду врачей. А объяснять этому мальчику, что никто и ничто не в силах отнять у нее Джо, Кейт не хотела.
— Со мной все в порядке, — выдавила она наконец.
Клерк явно обрадовался.
— Еще раз, примите наши соболезнования, миссис Олбрайт, — сказал он. — Позднее кто-нибудь из наших служащих позвонит вам, чтобы договориться насчет… насчет необходимых приготовлений.
Кейт только тупо кивнула в ответ и, не прибавив больше ни слова, положила трубку. Ей нечего было сказать, да она и не смогла бы сейчас говорить. Она лишь смотрела за окно на заснеженный склон холма, а видела лицо Джо. Казалось, он стоит прямо перед ней — такой же, как всегда, такой же, как в тот день, когда они впервые встретились.
Потом Кейт захлестнула новая волна паники и ужаса, и ей пришлось приложить огромные усилия, чтобы совладать с собой. «Я должна быть сильной, — твердила она себе. — Должна быть сильной ради него. Нужно взять себя в руки. Я должна остаться такой, какой я была всегда, какой я стала благодаря ему». Джо ожидал бы от нее именно этого, и Кейт не могла его подвести. Нельзя уступать ужасу, нельзя сдаваться бездонному мраку, готовому поглотить ее с головой.
Закрыв глаза, Кейт негромко позвала Джо по имени, но знакомая комната, в которой они провели столько счастливых часов, не отозвалась даже эхом.
— Не уходи, Джо! — прошептала она, чувствуя, как слезы катятся по щекам. — Я не могу без тебя…
— Я здесь, Кейт. Я никуда не уйду. Ты сама отлично это знаешь.
Голос, раздавшийся у нее в ушах, был негромким, спокойным и казался настолько реальным, что Кейт невольно оглянулась через плечо. Она знала — этот голос ей не почудился. Джо никогда не покинет ее; просто, подчиняясь высшему порядку мироустроения, он совершил то, что должен был, — отправился туда, где ему предназначено было пребывать: в свое любимое небо. Все годы, что они были вместе, он часто уходил от нее туда, вся разница заключалась в том, что прежде Джо обязательно возвращался. Но даже теперь, когда он поднялся в небо, чтобы остаться в нем навеки, для нее Джо остался таким же, каким был всегда: сильным, надежным, непобедимым.
И свободным.
Того, что произошло, нельзя было изменить никакими силами. Но Кейт знала: самый мощный взрыв, даже вселенская катастрофа не смогут отнять у нее Джо. Правила, применимые для обычных людей, к нему не подходили вовсе. Он не мог просто так взять и умереть — «отдать концы», «протянуть ноги», «сыграть в ящик». Он должен был уйти, а она — как уже не раз случалось — должна была отпустить его туда, в его настоящий дом. И для обоих это был последний подвиг самопожертвования, подвиг любви и мужества…
Но, несмотря на все это, Кейт чувствовала: жизнь без него для нее невообразима, невозможна. Глядя в сгущающиеся за окном снежные сумерки, она словно наяву видела, как Джо медленно уходит от нее в темноту. Вот он обернулся, чтобы улыбнуться ей в последний раз, и Кейт поняла, что видит его таким, каким он был тридцать четыре года назад. Таким, каким она его помнила и любила.