— Зачем ты с ним вообще жила?
— Сначала пожалела, а потом привыкла, как пес к ошейнику. Но ведь это он грозил прирезать ночью, если увидит и застанет с кем-нибудь из хахалей. Это он следил повсюду и ревновал к каждому колу! И всю свою грязь на меня вылил. Это о нем по деревне и теперь разговоры не смолкают и даже щенков от каждой суки Мишками зовут. Это его петухи на птичник не пускали, а быки гонялись за ним до самого города. Неспроста конечно. Может он неплохой специалист, но как человек — сущее говно! Обидно, что, прожив с ним столько времени, в благодарность получила в морду! Ну да ничего! К нему его воротится! Бог всех видит…
— Мам! Ты любишь его?
— Уже нет.
— А почему плачешь?
— Это отходняк, Андрюшка. Больная и неминуемая штука. Но я выдержу! Не такое приходилось пережить, — взялась за сигарету.
— Ты куришь?
— Да, Андрейка! Зато не выпиваю. Запретила себе спиртное, чтоб не скатиться в пропасть. Многие на том погорели, особо бабы. Даже моя мать была уже на грани, но сумела удержаться. Я не должна быть слабее ее…
— Мам! Скажи честно, ты любила отца?
— Я расскажу тебе кое-что из нашей жизни, о чем никто не знает. Даю слово, ты о том услышишь первым. Я даже матери не созналась. Теперь конечно ни к чему теребить прошлое. Но ведь оно было! И нынче живет болью в моей памяти, — отпила кофе из чашки сына:
— Васю забрали в милицию в первый раз поздней ночью. Я только родила тебя. Даже суток не прошло. Я подошла к врачу и попросилась домой. Меня отпустили через неделю. Отца держали в следственном изоляторе. Ты остался с бабкой, я пошла к начальнику милиции просить, чтобы Васю отпустили домой.
Он ответил, что дело мужа не в его ведомстве. Но тот начальник его друг. Намекнул, что на последнем банкете моя бриллиантовая брошь ослепила многих. Особо женщин, которые и сегодня не могут спать спокойно. Я спросила, отпустят ли Василия, если подарю ему эту брошь? Он не ожидал, что соглашусь. А мне куда было деваться. Я уже слышала, что могут утворить с Васей.
— А что за брошка? — перебил Андрей.
— Мой отец подарил ее матери к свадьбе. А она мне. Это очень дорогая и неповторимая вещица была куплена моим отцом на аукционе в Лондоне. Поговаривали, будто она принадлежала императрице Елизавете — дочери Петра Первого. Так это или нет, я ничего не сказала матери и принесла тайком от нее эту брошь тому, кто арестовал отца. Вечером Вася был уже дома. Ни он, ни мать долгое время не знали о цене освобождения.
— Мам! Ну ведь это побрякушка!
— Сынок! Если оценить все фирмы твоего отца, соберется приличная сумма! Так вот та побрякушка, клянусь тебе, стоит в пять раз дороже! И это прекрасно знает твой отец!
— Ты рассказала ему?
— Эта брошь у него! — улыбнулась Анжела.
— Как она оказалась у отца? — не понял Андрей.
— Видишь ли, вскоре после случившегося всех нас троих пригласили на встречу Нового года к одному весьма известному человеку. Там собрался городской бомонд, чужих не было. Мы хорошо знали свой круг. И вот тут моя мать увидела ту брошь на костюме жены начальника милиции. Ты можешь представить, что было с твоей бабкой! Она лучше других знала, что у ее броши не было ни аналога, ни дубликата. Мать тут же поняла, как эта вещь попала из нашей семьи в чужие руки? Ей стало ни по себе. Указав Васе на увиденное, тут же вернулась домой, а меня назвала негодяйкой, опозорившей семью, предавшей память отца. Я пообещала, что верну ту брошь ей, хотя тогда и не представляла, как это сделать? Вася тоже обиделся, сказал, что он обо мне был лучшего мнения и не думал, что я так бездумно поступлю с сокровищем. Долго, почти два месяца, ни мать, ни муж не разговаривали со мной.
— Из-за какой-то брошки? — округлились глаза сына.
— Она была семейной реликвией, памятью, ей чуть ли не поклонялись. Но оба забыли, что ею я выкупила Васю. Я считала, что его жизнь и здоровье дороже всего. Но муж не согласился и сказал, что, мол, поспешность не оправдание, мол, не имела на это права…
— Неужели отец тебя не понял?
— Легко сказано. Сынок, мне не стало жизни в доме! Мать презирала, а муж перестал доверять. Мне не оставалось ничего другого, как вернуть брошь в нашу семью. А что делать? Скажу честно, долго голову не ломала. Ведь у начальника милиции был сын. Он учился в том же институте, где и я. Сказать честно, более тупого урода никогда не встречала, хотя внешне, будто его с этикетки сперли. Все дал Бог этому лопуху, кроме мозгов. От него шарахались однокурсницы. С ним не общались студенты. О его глупости по институту ходили легенды и анекдоты. С ним не только дружить и встречаться, ни одна девчонка не здоровалась.
— А как же он учился?
— Все решали деньги. Его отец не скупился. В нашем кругу считалось неприличным не иметь высшего образования, понимаешь?
— Но если не дано?
— Такого понятия не было, — снисходительно улыбнулась Анжела и продолжила:
— Я решила действовать через него и стала отчаянно кокетничать с тем ублюдком. Он не поверил в собственное счастье, что на него обратили внимание. Глеб вскоре стал моей тенью. Поверишь, даже возле туалета ждал. На перемене таскал в кафе и угощал кофе, мороженым, умолял прийти на свидание. Я напоминала о семье, но продолжала с ним игру, и тогда он завелся до предела, предложил покататься с ним в его машине. Я согласилась. Вася тогда был в отлучке. Он сразу повез за город. И там попытался добиться меня. Но не на ту нарвался. Конечно, я предполагала все, хотя его дерзость разозлила. Он, этот выкидыш, жертва дурной ночи, стал предлагать мне деньги. И вот тут я заговорила с ним о броши. Сказала, что если он мне ее подарит, то я соглашусь… Глеб, конечно, не знал цену этой вещицы. И уже через два дня принес прямо в аудиторию. Я была так счастлива, что словами не передать мою радость. Я принесла брошь домой и тут же отдала ее матери. Она не спросила, как удалось вернуть сокровище, мигом спрятала в свою шкатулку, а вечером похвалилась Васе. Тот спросил меня, я наплела какую-то небылицу. Но муж плохо слушал. Они с матерью ликовали. Брошь вернулась, но… ценою бесчестья и первой измены. Правда, о том никто не догадался…
— По нелепой случайности или злому совпадению, через два дня после возврата броши, Глеб погиб в автомобильной аварии. Удивляться было нечему, он очень рискованно водил машину. Даже я боялась с ним ездить. Короче, средь белого дня выехал на встречную полосу и на большой скорости угодил под КАМАЗ. Что мне тут добавить? Глеб погиб тут же. Я, честно говоря, вздохнула. Ведь ни его мать, ни отец не узнали, куда делась брошь? Иначе Глеб мне обязательно проговорился бы, — вздохнула женщина.
— Матери я рассказала, как вернула брошку в семью. Она долго бранилась. Но я напомнила, что именно они с Васей толкнул меня на этот шаг. После того она вскоре подарила то сокровище Васе на его день рождения. Поняла, что надеть, носить открыто уже не сможет. Чтоб избежать соблазна, отдала зятю, не позволив ему вернуть брошку мне. Он ее бережет от всех, зная цену, хранит как память.
— Ничего себе подарочек! — едва продохнул Андрейка и вспомнил:
— А ведь я видел ее. Лежит в отцовском сейфе в коробочке, на пять замков закрытая. Отец никому в руки не дает. И зовет ту побрякушку твоим именем.
— Вот как? — удивилась баба. Усмехнувшись печально, Анжела продолжила:
— Вася ни о чем не спрашивал меня. Кажется, он предполагал, но не хотел слышать неприятное для себя. Понятно, я не сказала бы ему правду.
— А почему? Ему тоже надо было знать цену своего риска! Он винил тебя в своих оплошках! Разве это порядочно? — возмутился сын.
— Потом его задержали на таможне. Я и здесь нашла подход. Переночевала среди дня в кабинете нужного человека. Васю отпустили. А я еще подарок получила из только что конфискованного груза — пару золотых цепочек с рубинами и жемчугом.