– Привет, Чарлз, – радушно произнес Барт.
– Ну и заставил ты нас поволноваться, Бартлетт. Как ты? – Выговор у майора был карибский, приправленный неторопливостью оксбриджского происхождения.
– Говорят, жить буду.
Кончиком пальца Чарлз легонько коснулся ладони Барта с тыльной стороны, там, где она виднелась из-под повязки. Этот жест показался Дигби на удивление ласковым.
– Чертовски рад это слышать, – кивнул Чарлз.
– Чарлз, это мой брат Дигби. Дигби, это Чарлз Форд. Мы вместе учились в Тринити, пока не сбежали оттуда в авиацию.
– Ну, это был единственный способ увильнуть от сдачи экзаменов, – пожимая руку Дигби, вставил Чарлз.
– Как там твои африканцы? – спросил Барт.
Чарлз улыбнулся и пояснил, адресуясь к Дигби:
– У нас на аэродроме есть эскадрилья, в составе которой парни из Родезии. Летают отлично, но не могут смириться с тем, что приходится иметь дело с офицером, у которого мой цвет кожи. Мы окрестили их африканцами, и это раздражает ребят. Ума не приложу почему.
– Ну вы-то, очевидно, до раздражения не снисходите, – ответил Дигби.
– Я искренне верю, что, проявляя терпение и совершенствуя методы обучения, со временем мы сумеем цивилизовать подобных субъектов, хотя и находим их несколько… примитивными. – Чарлз отвел глаза.
От Дигби не укрылось, что под шуткой теплится гнев.
– Я как раз выспрашивал Барта, почему, по его мнению, мы теряем так много бомбардировщиков. А вы что скажете?
– В этом рейде я не участвовал, – пожал плечами Чарлз. – Что ни говори, повезло. Однако уже несколько операций прошло из рук вон плохо. Знаете, у меня впечатление, будто немцы видят нас сквозь облака. Как если бы у самолетов люфтваффе на борту была установлена штуковина, которая позволяет отслеживать нас, даже когда мы за пределами видимости.
Дигби покачал головой.
– Все подбитые самолеты врага разобраны до винтика и изучены, и ничего такого, о чем вы говорите, не нашли. Мы и сами из кожи вон лезем, чтобы изобрести что-то подобное, как и немцы, конечно, но нам до успеха далеко, а им, мы в этом уверены, – еще дальше. Думаю, причина в другом.
– Ну, другого объяснения у меня нет.
– А я все-таки думаю, без шпиона не обошлось, – заявил Барт.
– Понял. – Дигби поднялся с места. – Что ж, нужно возвращаться в Уайтхолл. Спасибо, что поделились со мной. Не последнее дело – поговорить с тем, кто на острие событий. – Он обменялся рукопожатием с Чарлзом, легонько хлопнул Барта по здоровому плечу. – Веди себя смирно, набирайся сил.
– Говорят, еще несколько недель, и мне разрешат летать.
– Не могу сказать, что это меня радует.
Дигби повернулся, чтобы уйти, но Чарлз его остановил:
– Я могу задать вам вопрос?
– Разумеется.
– В результате рейдов вроде этого мы несем потери в технике, залатать которые встает нам дороже, чем врагу восполнить урон, нанесенный нашей бомбежкой. Это ведь так?
– Вне всяких сомнений.
– В таком случае… – Чарлз в недоумении развел руками, – зачем? Зачем мы делаем это? Какой смысл бросать бомбы?
– Точно, – кивнул Барт. – И мне тоже хотелось бы это знать.
– А что нам остается? – вздохнул Дигби. – У нацистов под контролем вся Европа: Австрия, Чехословакия, Голландия, Бельгия, Франция, Дания. Италия им союзник, Испания симпатизирует, а с Советским Союзом у них пакт о ненападении. У нас на континенте военных сил нет. Как еще мы можем с ними бороться?
– Понятно, – кивнул Чарлз. – Значит, мы – все, что у вас есть.
– Вот именно. Если бомбежки прекратить, война закончена, Гитлер окажется на коне.
Премьер-министр смотрел «Мальтийского сокола». К старым кухням Адмиралтейства недавно пристроили кинозал. Установили то ли пятьдесят, то ли шестьдесят обитых плюшем стульев и, как полагается, повесили занавес из красного бархата. Но использовался зал в основном для просмотра хроники авианалетов или отбора пропагандистских фильмов, годных для проката на публике.
Поздно ночью, когда все поручения надиктованы, телеграммы разосланы, доклады прочитаны, резолюции наложены и помечены инициалами все протоколы, когда тревога, усталость и напряжение допекают так, что не заснуть, Черчилль усаживался в просторное кресло в начальственном первом ряду и за стаканом бренди погружался в какую-нибудь из свежеснятых грез Голливуда.
Когда в зал вошел Дигби, Хэмфри Богарт как раз втолковывал Мэри Астор, что, если убивают партнера, человек просто обязан как-то на это отреагировать. В зале было не продохнуть от табачного дыма. Черчилль взмахом руки указал на кресло. Дигби уселся и посмотрел последние минуты фильма. Когда по черному силуэту сокола побежали титры, Дигби сообщил боссу, что, похоже, люфтваффе загодя известно, на какой час назначен вылет британских бомбардировщиков.