Данило почувствовал неприязнь к этому «потеряшке». Он нарушил их с Настеной уединение, словно разорвал тонкую, едва протянувшуюся между ними нить. Да и кто его знает, что за зверь перед ним. Как начнет сейчас баритонить: «Же нэ па можи дюпфи сис жур».
– Ты воспользовалась своим умением? – сухо спросил он.
– Ага, – подтвердила девушка, продолжая наглаживать пришельца.
Неприязнь к незваному гостю приобрела новые оттенки. Более гадкого животного Данило уже себе не представлял. По сравнению с ним говорящий кот казался ласковым ангелочком! Вот подлец, еще причмокивает от удовольствия и подставляет нежным девичьим пальчикам свой грязный бок. А пигалица (теперь он ее иначе называть и не будет!) тоже хороша, не видит, что этот гад ее использует! Надо бы ему хвост еще укоротить, а лучше вообще из этой серой шкуры коврик для ног сделать.
В тот момент, когда Данило на полном серьезе положил было ладонь на перевязь топорика, его нюх сквозь смрад озера уловил конский пот. Юноша медленно развернулся и с удивлением различил на недалеком расстоянии воинов, приближающихся к ним. Проворонил! А он-то думал, его органы чувств какие-то особенные!
Впереди ехали трое конных. У двоих круглые щиты перекинуты за спину, у третьего – клиновидный – пристегнут к сбруе коня. За ними шли пешими свыше дюжины бородачей. Большинство в кольчугах, у кого-то на поясе меч, у кого-то за плечами секира, у некоторых – аршинный лук, и лишь у трети на голове шишаки. Замыкали отряд две повозки, запряженные волами. В повозках сидели понурые юноши и девушки, несколько молодых людей брели рядом.
Завидя путников, воин с клиновидным щитом остановил лошадь, соскочил в траву и приблизился. Изысканная кольчуга поверх синей рубахи, зерцало с выбитым на нем медведем, бармица и шлем с черным плюмажем выделяли его среди остальных. Среднего роста, плечистый, в походке ощущается звериная настороженность. Стальная личина, повторяющая формы лица, усиливала тревогу, подступившую к Данилову сердцу.
– Какие у нас тут голубки! Воркочут! Милуются!
Скрипучий равнодушный голос, доносившийся из-под личины, не обещал встречным ничего хорошего.
Осел первым смекнул, что надо делать. Он поднял голову, огляделся и проворно ринулся в сторону леса, едва не свалив с ног Настёну. Резко щелкнула тетива, но хитрое животное почти въехало боком в дерево, и стрела прошла мимо. Больше стрел не тратили. Осел, даже отбежав довольно далеко, по-прежнему не снижал скорость.
– Ты кто такой будешь? – с вызовом спросил Данило, выступая навстречу и вынимая для верности топорик из-за пояса.
Ему крайне не нравился ни этот воин, ни вся ситуация в целом. Особенно смущали испуганные лица в повозках, да и бородатых мужиков было многовато! От напряжения заколола венка под виском. Не к добру эта встреча, как пить, не к добру! Нормальные люди не приветствуют незнакомцев стрелами, равно как и не скрывают свои лица под личинами.
– Мясо сбежало, но тельца остались! Сами в телегу залезете или помочь?
Опять этот противный голос. Весь прям такой Железный Дровосек. И чем это они ему обязаны? Чё цепляется и приказывает?
– Шел бы ты… со своими клоунами, – постарался как можно бодрее ответить Данило. Почему же он не почувствовал их заранее? Как они от него укрылись? Эта мысль вызывала досаду. Однако он смог одолеть упырей, почему бы не сдюжить и против этих? Разве не они должны его бояться?
«Клоуны» заржали, сгрудились за крупами лошадей, а как отсмеялись, начали плотоядно пялиться на девушку.
– Значит, помощь все ж потребуется, – констатировал воин в личине. – Что ж, поучим голубка послушанию.
И он, неожиданно резво приблизившись, нанес быстрый удар рукой в латной перчатке. Лишь ловкость бортника помогла Даниле вовремя увернуться, а затем уйти от второго мощного хука. Юноша переложил топорик из одной руки в другую и попытался зацепить так и мелькающие перед глазами верхние конечности самоуверенного наглеца. Но куда там! Его руку перехватили, тело крутанули, и бедняга полетел через голову к ногам Настёны. Та вскрикнула, и отступила на шаг к валуну.