– Из-за тебя мы потеряли Малушу, из-за тебя она ушла раньше срока. Неблагодарная тварь! Дуболобая скотина! Получай, на, лови леща…
Никак не удавалось прикрыться от очередного удара, перед глазами все плыло, поэтому Настёнин крик дошел до сознания неразборчивым шепотом:
– Не трогайте его! Ему и так досталось от Темы Несносного. Он еще от ран не оправился, еле ходит, а вы опять его мурыжите!
– Остановись, Сухан. Обожди. Пусть дивчина объяснит, что там и как.
Бить перестали. Данило сплюнул кровь и неуклюже поднялся с земли. Отлепил ото лба совиное перо и пошатнулся при этом. М-да, и одежку попортили, и ловкость бортника на этот раз не выручила. Надо срочно расти в воинском мастерстве, а то ему каждый встречный-поперечный так и норовит навалять.
– Благодарствую, владетель. Многие лета вам, мудрость ваша велика! – между тем заверещала девчушка. – А случилось то, что в Северечье бесчинствует Тема, полонит молодых селян и на рабство обрекает. Вот тако и мы, это, попались на его разъезд. Не согласился с сей участью Данило, за что был бит нещадно. Да не прост оказался, ой не прост! На перегоне в Заречье, по пути в Дико поле, освободился от пут и с моей малой помощью всех охранников одолел. А охромел еще раньше, когда от упырей меня спасал…
– Ты, девка, кончай тараторить. Совсем нас запутала, – властным голосом прервал Настёну Богдан. – Василько, про Тему слышал?
– Да, и это уже не первое свидетельство.
– Совсем распоясались Бородычи. Страх и совесть потеряли. Сплошной беспредел чинят!
– Я могу продолжить? – встрял злой голос драчуна. – Головастик почти очухался. Кулаки так и чешутся вмазать ему.
– Обожди, сказал же, надо дослухать. А где именно повстречали упырей?
– Близ Безымянки, за Светлояром. Небольшая пачка, штук шесть. Почти загрызли меня, когда он, бортник, на них с дерева свалился, всех успокоил, от усмерти сиротинушку спас. Нам потом за них староста грошами заплатил, да отнял те гроши Тема. В тех краях в лесах упырей этих хватает. Страшно за лебедой и ягодами ходить. Словно плодятся после холодов окаянные. Рано или поздно быть беде, какая-нить весь пострадает от чудищ. Деревенские против них слабоваты. Они – не ваш свойственник, этот-то оголтелый, ничего не боится. Я тоже умелая, могу зверей зазывать. К Велемудру послана, в ученицы. Многими языками владею, от кашаков выкуплена, самим Космой свободой наделена. Помогала своему попутчику во всех делах, от боли спасала. Ой, совсем забыла, он же кусанный, в его крови яды мерзопакостные гуляют.
– Балаболка, – проворчал владетель. – Голова от тя разболелась. Сухан, отойди от вьюноши. Он и так, вишь, больной, заразит еще чем-нибудь. Упыри – это плохо. Княжий град до сих пор полон чудищ, Тема бедокурит, а теперь и эти бродят под боком. Прям беда! То, что ты, девка, уважаемым Космой Селикатовичем, отцом нашей любимой княгини, отпущена, пусть мне волхв подтвердит, тот, что сбежал, завидя… кого там из вас? Велемудр хоть и странноват, но кудесничать не разучился. Заодно потом расскажешь, чем вызвано его такое поведение. Родственника нашего бить больше не будем. Все слышали?! Раз такое вокруг моей вотчины творится – пусть он сам чете княжеской и доложит. Глядишь, простят наш род, помощь пришлют. Так что дайте гостю передохнуть, отведите к Добрыне, а после отправляйте в Радогость. Василько, проводишь сам, надеюсь, вернешься с парой сотен копий. Чую, война скоро!
На сём суровый всадник развернул коня и убыл с площади.
***
– Ты кушай, кушай. Отощал весь, раньше такой пухленький был. А теперь… эхти... Должны были батюшку твоего Добрыню после предательства казнить. Да смилостивились. А потом еще раз. Обычно же заклющённых держат в срубной могиле, яме глубокой, засыпанной по крышу сырой землей. Но Богдан воспротивился, настоял на каменном мешке под своим присмотром. Там и воздуха поболе, и навестить можно, коли есь кому. Так что все эти годы твой батюшка держался как мог, ну… и помогали ему как могли. Те, кто тя приветствовали, то Илия из рода твоей матушки и его сотник Василько, сосланный сюды лично княжной. А ведь он во время смуты водил в бой за неё правое крыло сборной рати Кисте́ней. Считается сосланным, а там кто его знает… Ну а бил тя Сухан из рода Поткиных. Прости его – любил он твою мамку. Не смирился, что отдали ее за Добрыню. Вот и неиствует до сих пор…