И снова что-то новенькое! Василько назвал его своим другом! Нет, Данило, конечно, не против. Иметь в товарищах такого воина – многого стоит. И если тот будет считать его своим другом – вполне себе приемлемый расклад. У каждого Робинзона должен быть Пятница, а у главного героя – верный спутник. Но не слишком ли быстро обрядились они в одежды друзей?! А как же пуд соли? И можно ли вообще считать наставника Пятницей? Впрочем, додумать сию мысль Данило не успел. Во двор вошел княжеский советник – боевой маг Ритарх.
– Добро здравие, любичи. Хватит бездельничать. Собирайтесь, вас к себе требуют.
[1] Ары́к – водопроводные каналы, используемые преимущественно в Средней Азии для орошения полей.
[2] Венецианское окно – двойное (широкое) окно с колонкой посередине и двумя арочками, перекрытыми общей аркой слегка стрельчатой формы в верхней части (по материалу из Википедии).
[3] Мартин Джекоби (Martin Jacoby) – пианист и композитор из Великобритании, родившийся в Ноттингеме в 1988 году, начал брать уроки игры на фортепиано в возрасте 5 лет.
Глава 13. Просьбы и поручения
Учитывая недавние события, входить в княжеские покои было несколько волнительно. Каким бы храбрецом не считал себя Данило, переступая через порог терема, он почувствовал – его душа буквально ушла в пятки. Пережитое убедило – окружающий мир сложней и разнообразней, чем от него ожидалось. И основные персонажи далеко не куклы для битья, а скорее, наоборот, это он для них боксерская груша. Мысль сбежать (пройти сквозь запертую дверь) казалась всё более правильной, но мгновением позже молодой человек уже вынашивал планы о своем обустройстве: то представлял себя хозяином избы-пятистенки где-нибудь на берегу всеми забытого озера, в окружении детишек и любящей жены, то рыцарем на гнедом коне, покоряющим королевство за королевством.
Одно успокаивало: держать за все ответ предстояло Василько. Пусть красавчик сам объяснит: и куда делся Мармендук, и почему не доставили живыми Коржей, ну и, наконец, что приключилось с Мстиславом. А юноша пока притворится деревом: постоит, послушает, кивнет, где потребуется. Главное-то сделано: Княжий град расколдован. Да, непонятно, что послужило причиной, хотя кое-какие соображения имеются. Не без этого. Институты как-никак заканчивали.
Ритарх шел быстро и уверенно – единственный, кто носил ножны с мечами за спиной. Перед ним беспрекословно открывались двери и дверцы, никто их не задерживал, ни один служка не бросил в их сторону косого взгляда. Это удивляло и тревожило. Зачем князь послал за ними этого харизматичного убийцу? Почему изменил своему решению принять их завтра? Им ведь даже переодеться не дали.
Последняя дверь отворилась, и Данило понял, что ошибся. К себе их позвал не князь.
Стены палат, куда их привели, были задрапированы белоснежными гобеленами. Похожие на саван занавеси закрывали овальные окна. Из белого же мрамора выполнена мебель: столы, стулья, комоды и широкая кровать. Многочисленные светильники давали ровный, холодный свет. У кровати на низком стульчике сидела княгиня Любава.
Ирис среди снега. Ее легкий сиреневый сарафан не скрывал ни оголенных рук, ни шеи, ни лодыжек, ни беременности. Служанка – брюнетка с лукавыми глазами – расчесывала спадающие на спину русые с проседью волосы госпожи. В комнате витал еле уловимый запах духов.
Они вошли одни, Ритарх остался снаружи. Любава посмотрела на вошедших и поманила их к себе указательным пальчиком. Те сделали два несмелых шага вперед и глубоко поклонились. Губы хозяйки терема тронуло некое подобие улыбки, но на бледном лице, как ни странно, не отразилось ни единой эмоции. Даже вздернутый носик и маленькая родинка под левым глазом не делали женщину ни капли милой. Что-то в облике княгини старило ее, хотя ей было далеко до возраста вечной молодости.
– Здравствуй, сотник Василько, мой смелый воин. Знаешь, что не должен, но посмел-таки предстать передо мной. Вызвался на подвиг, но оступился в самом конце. Как похоже на друга моего детства. Не правда ли?
Сотник снова поклонился. Данило помедлил и последовал примеру старшего. Они что, так и будут теперь кланяться как китайские болванчики? Состояние [доселе бравого] боевого товарища вызвало беспокойство [у бортника]: щеки Василько порозовели, а сам отважный витязь слова из себя выдавить не может, стоит истуканом и не сводит лихорадочных глаз с Любавы.
Почему, однако, в этом будуаре так холодно? Данило выдохнул, и из горла вырвалось облачко пара. Посмотрел на руки – на костяшках кулаков иней, а остальная кожа красная. Надо что-то срочно предпринимать, иначе заморозят, к ездовой бабушке. И бортник отважно бросился на амбразуру.