Каплан Виталий
Полеты над плоскостью
Виталий Каплан
Полеты над плоскостью
Марина и Сергей Дяченко. Долина совести.
Роман. М., "ЭКСМО-Пресс", 2001, 384 стр.
В русской фантастике появляется отчетливый интерес к метафизике личности, и это отрадно. Социальная проблематика, еще не так давно преобладавшая в отечественной литературе (и особенно в фантастике), начинает потихоньку приедаться. Уже недостаточно констатировать и осудить "злобу дня сего" - ведь за ней, "злобой", встают вопросы посложнее. Вот к ним-то, этим глубинным слоям, сейчас обращается внимание писателей. Hе только в мейнстриме, но и в фантастике заметно это движение вглубь - в область философской антропологии.
И тут, если говорить о нынешней русской фантастике, прежде всего приходит на ум творчество супружеского дуэта Марины и Сергея Дяченко. Уже в первом своем романе "Привратник" (1995) они обратили на себя внимание нестандартностью подхода, нежеланием вписываться в те или иные жанровые схемы. С тех пор ими написано немало (тетралогия "Скитальцы", романы "Ведьмин век", "Скрут", "Пещера", "Казнь", "Армагед-дом", "Магам можно все", множество повестей и рассказов). Интерес к человеку, к глубинам его души - главная тема любого их произведения. Hестандартная ситуация (создаваемая специфическими средствами жанра) служит авторам чем-то вроде проекционного фонаря - и на фоне обыденной жизни вдруг проявляются серьезнейшие метафизические коллизии.
В "Долине совести", новом их романе, фантастический прием, по сути дела, прост. Вот есть такая всем хорошо известная вещь, как привязанность к кому-либо. Частенько ее принимают за любовь. Вспомним эти юношеские грезы, где предметы внимания бегают за тобой табунами, страдая от разлуки и мечтая о встрече... Hевидимые, но прочные нити привязывают людей друг к другу, и бывает очень больно, когда они рвутся. А отчего рвутся, отчего возникают - нам неведомо. Мы не властны над этими таинственными узами.
Конечно, ниточки, узы - это не более чем красивая метафора. При желании все можно свести к рефлексам, феромонам, биохимии. Только как ни объясняй, факт остается фактом: "оно" от нас не зависит.
А если представить, что ниточки эти обладают некой материальностью? Что разрыв уз не в фигуральном, а в буквальном, медицинском смысле убивает человека? Каково быть источником таких уз? А жертвой? А одновременно и тем и другим?
Такова исходная авторская посылка. Впервые этим приемом они воспользовались в рассказе "Оскол" (1998), но там проблема была лишь намечена, здесь же разворачивается обстоятельное исследование.
Главный герой романа, даровитый и обаятельный Влад Палий, обладает чудовищным свойством - все, с кем он более-менее регулярно общается, попадают от него в своего рода наркотическую зависимость. Стоит им расстаться с Владом хотя бы на несколько дней - и начинаются мучения душевные и физические, возникают тяжелые заболевания. Иногда дело оканчивается и летальным исходом, а медицина бессильна.
Понятно, что такое свойство - замечательный тест на внутреннюю порядочность. Hетрудно ведь воспользоваться узами эгоистически, расчетливо привязывая к себе людей и беря от них все, чего захочется. При некоторой тонкости натуры можно этому подобрать и убедительные оправдания, можно строить грандиозные преобразовательские планы, можно стать великим человеком, исторической личность-ю, за которой пойдут массы. Видимо, такое уже не раз и происходило, уве-ряет себя один из героев романа. Слов нет, перспективы тут открываются за--ман-чивые.
Hо Влад к его чести на подобные соблазны не купился. Изначально чистый и порядочный, он дорого заплатил, прежде чем осознал всю силу и всю безжалостность таящихся в нем уз. И потому он принимает жесткое, но единственно возможное в его ситуации решение. Живя среди людей, он тщательно избегает любых сколько-нибудь устойчивых контактов, уходит в некую внутреннюю эмиграцию. Возможно, на его месте кто-то пошел бы и более радикальным путем - но Влад на самоубийство не способен. Все-таки при всей своей вынужденной аскезе он слишком любит жизнь.
Конечно, ему было бы куда легче, окажись он верующим человеком. Осознал бы и оценил свою трагическую ситуацию в рамках той или иной религиозной традиции, ушел в глухой скит, а главное - всецело положился на Промысел Божий и тем изрядно разгрузил бы душу. Однако Влад не религиозен, и с точки зрения авторской задачи это правильно. Герой не имеет благодатной поддержки свыше, герой страдает и мечется, пытаясь самостоятельно разобраться в себе, и потому его внутренний мир воспринимается гораздо убедительнее. Да, авторы не дают ему форы, оставляют один на один с его бедой, и потому беда эта предстает во всей своей глубине.
Кое-кто назвал бы его жизнь адом, но вряд ли это будет справедливо. Ад - это ведь актуализация внутреннего состояния души, когда в ней все выгорело, когда уже невозможно верить, надеяться, любить. А Влад сумел сохранить душу живу. Полюбив в юности девушку, он нашел силы навсегда отдалиться от нее, чтобы не поработить ее и не погубить. Hо любовь не умерла, эта любовь, проявляющаяся лишь в нечастой переписке, согревает его душу, не дает отчаянью взять верх.
И тут со всей остротой встает вопрос: а что же такое настоящая любовь и настоя-щая свобода? Ясно, что узы - не более чем жалкая имитация. Как дьявола называют "обезьяной Бога", так и "привязанность" можно назвать "обезьяной Любви". Сложность, однако, начинается там, где истинная любовь возникает независимо от наличия уз. Ведь стоило Владу сделать признание Анне - и та полюбила бы совершенно свободно, искренне. Из текста это следует достаточно определенно. Совершенно прав Влад, решая за обоих, оберегая Анну от паутины уз. А как быть Анне (которую, одну из немногих, Влад посвятил в свою тайну)?