— Нет, правда, Коля, правда. Ты не веришь? — Он ухватился за полы пижамы, стал притягивать к себе. — Я, Коля, сам себе уже надоел! Честное слово! Вот так надоел! Под завязку!
— Да верю, верю! Отпусти!.. Верю, говорю!
— А ты простил меня?
— Попробуй тебя не простить… — Начальник отцепил наконец его руки, распрямил примятые полы. — Еще в. пятницу. И даже заявление твое — тоже дурацкое! — тоже порвал! Вставай! — Он помог Сергею подняться, принюхался. — Пьяный, что ли?
— Голодный…
— Ну, так о чем разговор?! — потащил Николай Павлович его к себе в квартиру. — Жены, правда, нет дома — картошку, видишь, сам чищу, — ну, а мы и без нее сообразим…
Выпито и переговорено было уже предостаточно, на столе стояла початая бутылка водки, в тарелке безнадежно стыла давно сваренная картошка, а мужики, обнявшись и прислонив голову к голове, пели задушевно и ладно:
Николай Павлович поднял голову, посмотрел на приятеля.
— Так куда ты собрался лететь?
— Не куда, а с чего… С дерева! — сказал Сергей.
— С какого дерева?
— С нормального дерева… С высокого. Ты разве не знаешь, что я летающий?
— Что летающий, не знаю, а что чеканутый — начинаю догадываться.
— Я, Коля, серьезно.
— А я еще серьезнее… Какой же дурак дерева летает? С парашютом или без?
— А какой парашют — с дерева? Он же зацепится.
— Ну?
— Просто так, без всякого парашюта,
— А если… того?
— Исключается. Я ведь — экстрасенс!
— Кто?
— Экстра-сенс!
— Ты экстраидиот! Экстрадурак! понял?.. Экстрапсих! И где, интересно, такое дерево для экстраолухов растет?
— На даче у Ларисы.
— У Ларисы?
— У нее самой.
— А она что… тоже? — покрутил Николай Павлович пальцем у виска.
— Нет-нет, — ответил Сергей. — Просто дерево у нее на даче большое.
— А-а… Послушай… — Начальник встал, торопливо вышел в прихожую, заглянул в комнаты, накинул на дверь цепочку.
— Послушай, Сережа… Как она живет?.. Ты ее видел?
— Видел. Сегодня.
— Сегодня?
— Сегодня.
— У тебя что с ней… история?
Сергей засмеялся:
— А может, у тебя?
— Она тебе что-нибудь говорила?
— Я сам не слепой.
— Да!.. — гордо поднял голову Николай Павлович. — У меня была история. Была и больше не будет. И знаешь, почему?
— Знаю.
— Правильно. Потому что я трус… А ведь я ее люблю. Если б ты только знал, как я ее люблю!
— Ну, так в чем дело?
— Что?
— В чем дело, говорю?.. Возьми и… свяжи жизнь.
Николай Павлович глянул на него, усмехнулся.
— В чем дело, говоришь? Во всем!.. Во всем, что вокруг! Ты меня не понимаешь?
— Кажется, понимаю.
— Нет, не понимаешь… Если б ты понимал, ты бы не устроил того, что устроил в прошлую пятницу… Я, Сережа, не могу после этого смотреть ей в глаза.
— А может, и не нужно смотреть?
— Почему?
— Потому!.. Потому что ты сидишь дома и чистишь картошку, пока нет жены!.. Чистишь картошку и думаешь о другой… Вот поэтому, Коля.
Николай Павлович сидел, отвернувшись в сторону, рукой подпирал щеку, о чем-то думал. Сергей тоже молчал, тоже смотрел в сторону, и будильник на столе стучал отчетливо и громко.
Было уже за полночь, а Алиса все не возвращалась.
Сергей сидел на подоконнике ее этажа, курил, весь пол был забросан окурками, а дождь на улице усиливался и лепил в стекло мелко и колюче.
И вдруг он увидел, как у подъезда остановилось такси, чуть погодя из такси выскочили двое и, прячась от дождя, ринулись в подъезд.
Гул их шагов моментально загромоздил весь лестничный пролет, шаги и тяжелое дыхание приближались, потом все на какой-то миг затихло и были слышны лишь сдавленные, страстные вздохи, неразборчивый шепот. Те двое целовались…
И снова шаги, снова бег, снова тяжелое дыхание и смех, снова короткая пауза, когда в образовавшейся тишине особенно отчетливо слышны любые шорохи, любые вздохи. Снова они целовались.
Сергей узнал Алису давно, еще когда она выбежала из такси, а сейчас он видел ее совсем близко — на один пролет ниже, видел, как прекрасно, как великолепно, как замечательно, как красиво она целовалась. С другим…
Он сидел, замерев, боясь погасить даже окурок, чтобы не вспугнуть влюбленных, боясь даже шелохнуться, чтобы не прервать их счастья, боясь даже дышать, чтобы не оказаться в постыдном положении.
С Алисой был тот, высокий. С вечеринки…