Необходимо здесь заметить, что первоначальные совместные собрания рабочих, батраков и крестьян носили массовый характер и вылились в единодушные протесты против правительства Николая и его агентов – помещиков и фабрикантов, в отказ перевозить войско и отдавать своих сыновей на службу царскому правительству, однако, когда дело доходило до земельных реформ, собрания разбивались на две части: на батраков и рабочих, с одной стороны, и на так называемых крестьян-серых баронов, имевших по сорок и больше десятин земли и по двадцать-тридцать голов крупного рогатого скота, с выездными лошадьми и прочее, с другой.
Сделав эту маленькую оговорку, считаю долгом остановиться на одном из таких массовых собраний, назначенном на второе ноября 1905 года, и привести несколько строк из заключения того же «военно-прокурорского надзора Петроградского военно-окружного суда» в лице помощника прокурора подполковника Павлова.
„… После опубликования высочайшего манифеста от 17-го октября на улицах Руена, а также и в помещении Руенского сельскохозяйственного общества начались собрания, преимущественно, рабочей молодежи, на которых обсуждались вопросы экономического характера. В населении стало наблюдаться революционное настроение. В самом конце октября 1905 года на улицах посада Руена появилось объявление от имени латышской социал-демократической рабочей партии в Риге, приглашавшее жителей собраться второго ноября к часу дня на митинг, в местное сельскохозяйственное общество.
Так как было ясно, что митинг будет носить противоправительственный характер, среди более консервативной части населения возник план, в разработке коего принял также участие местный младший помощник уездного начальника Пржиалговский, – не допускать на митинг революционной пропаганды, с этой целью было решено: того же второго ноября, но с утра, в том же помещении устроить народное собрание, руководство коим возложить на волостного писаря Гринвальда – человека, известного не сочувствием революционным тенденциям, предполагалось выяснить собравшимся положение вещей, созданное высочайшим манифестом, и таким путем парализовать влияние агитаторов. План этот, однако, потерпел неудачу. Петр Гринвальд был освистан и вынужден был покинуть зал собрания. Руководительство митингом перешло в руки революционеров. Ораторами выступали бывший волостной писарь Яков Краузе, студент Аболтин и некий Клявин, личность коего установить не представилось возможным. Ораторы призывали собравшихся к борьбе с существующим государственным и общественным строем, указывая на необходимость замены существующего строя демократически-республиканским.
С этого дня в помещении Руенского сельскохозяйственного общества народные собрания стали происходить чаще и чаще. Находившиеся в зале общества портреты государя-императора и государыни-императрицы были сняты. У входа, а также у эстрады, с которой произносились речи, был водружен красный флаг с надписью: Да здравствует революция. На эти собрания в значительном количестве стекались крестьяне окрестных волостей…
Независимо от сего в сельско-хозяйственном обществе происходили по вечерам, а иногда ночью, особые собрания, на которые публика не допускалась: в этих собраниях, носивших характер совещаний, участвовали вышеупомянутые – Аболтин, Краузе, Лукстин, Аус, смотритель-подрядчик Август Дамбит и некоторые другие, как, например, – С. Кукайт, Р. Рейн и Г. Свикис…
Изложенные обстоятельства нашли себе подтверждение в показаниях допрошенных на предварительном следствии свидетелей: бывшего младшего помощника Пржиалговского, врача Вольфа, бывшего старшины посада Руена – Пестмала, руенского купца Енде, пастора Бера, полицейских урядников Аспера и Резгала, фельдшера Зумента, жены руенского священника Варвары Карклиной, учителя Путрайма и других.
В двадцатых числах ноября 1905 г. по Вольмаркскому уезду разнесся слух, будто приближаются какие-то банды хулиганов и грабителей, получивших наименование «черной сотни». Распространившийся чрезвычайно быстро, слух этот взволновал местное население: многие из жителей стали прятать свое имущество и уходили в леса; возник вопрос об организации самообороны и о приобретении для этой цели оружия. В этот период времени в посаде Руен молодежь, хотя и принадлежавшая к революционному лагерю, оказывала содействие полицейской власти в борьбе с преступными элементами.
Такое положение вещей продолжалось, однако, недолго. Воспользовавшись тревожным состоянием населения, революционные агитаторы стали разъяснять народу, что «черная сотня» вызвана немцами-помещиками для борьбы с крестьянами, что у помещиков имеются значительные запасы оружия, предназначенные для вооружения «черной сотни», что вследствие ходатайства помещиков в Лифляндскую губернию будут посланы войска. Термин «черная сотня» мало-помалу изменил свое первоначальное значение: благодаря указанной выше агитации, этим названием именовались сами помещики, представители правительственной власти и все те вообще, кто проявлял не сочувствие революционному движению. Поступки отдельных лиц, проявивших чем-либо подобное не сочувствие, публично обсуждались на митингах. Так, например, руенские купцы Титьенс и Берглунд, заподозренные в распространении антиреволюционных изданий, по постановлению митинга были подвергнуты бойкоту.