Ветерок превосходно остужает мою кожу. Ноги подгибаются, и я соскальзываю вниз по дверной раме. Вчера утром я даже помыслить не мог, что может стать еще хуже.
Как же я ошибался.
Глава 6
Несколько часов я сижу на улице, просто разглядываю почерневшие ночные облака и звезды. Я должен находиться с Сэмом наверху. Тоненький голосок в голове говорит, что он умер, что я позволил ему умереть в одиночестве, что мной нарушены все данные ему обещания. Понимаю, что рыдаю. Никогда так себя не чувствовал. Если б у этого состояния было название, я окрестил бы его абсолютным отчаянием.
Я не могу двигаться.
После смерти Джо я не плакал, разве что во сне. Мы расстались за несколько месяцев до его передозировки. И хотя почти каждый день мы общались по телефону, я не виделся с ним несколько недель.
Тогда у меня были друзья, и я упивался их сочувствием. Ходил к ним в гости и коротал время за пассивными развлечениями, готовкой и утешениями. Джо был зияющей дырой, а они ее заполнили, перебинтовали меня и лечили до тех пор, пока я вновь не стал цельным.
Сэм — долбаная кричащая пустота. Не могу я с этим справиться. Кажется, я лишаюсь рассудка.
Вовсе не потрясение я испытал, когда три недели назад Сэм пришел ко мне на работу в библиотеку. Было больше похоже, будто прошедшие четыре года испарились, и мы вернулись на ту темную дорогу за пределами общины, где ни один из нас не желал прощаться.
Понятия не имею, что со мной не так.
И понятия не имею, что не так с Сэмом — во всех смыслах.
В момент его прихода в библиотеке было оживленно. Прошла лишь половина моей смены. Увидев меня, Сэм пошатнулся и выглядел так, будто вот-вот рухнет перед стойкой регистрации. Взяв себя в руки, я вывел его на улицу, колени его подогнулись, и он действительно рухнул. Но удариться о землю не успел, я его поймал. Коллет, мой менеджер, вышла за нами следом и велела мне взять перерыв, насколько понадобится.
Помню, светило солнце, когда он рассказывал, что умирает и не хочет быть один. Я поинтересовался, в чем было дело, а он ответил, что от этой болезни умерла его мать. Он поведал, что знал: времени осталось немного. Сказал, что чувствует, как угасает.
Припоминаю, как окружающий мир потемнел, словно я закрылся, отключился. Наверно, минимизация урона. Но, возможно, уже было поздно. Возможно, весь этот кавардак начался давным-давно.
Полагаю, это началось четыре года назад в нашу первую с Сэмом встречу. В тот день мы приехали в общину. Тогда он тоже убегал.
Мы с Джо откликнулись на объявление в газете для сельхозрабочих: бесплатное проживание и бесплатное питание в обмен на помощь в сборе урожая. Уже два месяца мы не платили за нашу комнатушку в городе, оба пахали на ненавистной работе за минимальную зарплату. Весь день находиться на улице, жить в компании людей на ферме возле моря... Все это показалось довольно идилличным.
Ферма принадлежала двум братьям, Тайлеру и Тому. Они оба были крупными и впечатляющими мужчинами.
Том показал нам ферму, познакомил с двадцатью другими рабочими — женщинами и мужчинами, но в основном мужчинами — и отвез нас в поле, где стояло длинное, низкое здание, поделенное на общежития. В конце поля вдали от здания располагался фургон.
Мы были в нашей комнате и начали обустраиваться, как вдруг с улицы послышались вопли. Собралась толпа. Сначала мне не было видно, что именно происходило, поэтому я сместился чуть в сторону, и меня уложили на лопатки. В меня влетел темноволосый парнишка. Он был нескладный, изо всех сил старался подняться и сбежать, словно считал, что я причиню ему боль. Инстинктивно я в него вцепился. Один из рабочих, белокурый парень, встал надо мной и поволок его.
— Сволочь, — сказал он и повалил мальчонку на землю, словно тот был мешком с мусором.
Я поднялся и увидел, как он пнул съежившегося на земле парнишку.
— Мерзкое маленькое дерьмо, — бросил он, вознамерившись пнуть еще раз. Но я сшиб его с ног до того, как ему удалось хоть что-то сделать.
Мальчишка поднялся и, не обернувшись, убежал.
Джо притянул меня в объятия, и вмазать блондину я не успел .
— Успокойся, — прошептал мне на ухо Джо.
В этом месте мы были чужаками, и затевать драку было неразумным шагом. Но не мог я успокоиться.
— Он всего лишь ребенок. Где тебя научили выбивать из детей всю дурь?
Блондин усмехнулся. Он не намеревался со мной драться.
— Он положил в мою постель мертвую птицу. Он мерзкое маленькое дерьмо, — проговорил он и мимо нас пробрался в общежитие.
Я заметил, как, промчав через все поле, мальчишка оглянулся — его бледное лицо окружала копна черных волос, одежда была рваной и темной. Наблюдая за ним, я будто бы вспомнил о том, что всегда понимал, но никогда не признавал.
Небо начинает светлеть, я пробираюсь внутрь и поднимаюсь по лестнице в нашу комнату в кафе.
Сэм жив и спит. «Но дело уже не только в нем», — думается мне. Я сворачиваюсь на полу рядом с ним и притягиваю к себе его теплое тело.
— Прости, — шепчу ему в волосы. — Если хочешь, я буду с тобой.
Знаю, сейчас он пробудился. Но он не отвечает.
Глава 7
Джо любил повторять, что некоторым людям предначертано быть вместе, но я никогда не верил в судьбу.
И я никогда не понимал, что такое любовь. До общины.
Только сейчас я могу в этом сознаться. Теперь, когда нет Джо. В то время я трусил откровенно признаться ему в своих чувствах. Например, в том, что испытываемые мной эмоции во время нахождения рядом с ним разительно отличались от эмоций во время нахождения рядом с Сэмом. Стоило довериться своему сердцу, когда у меня был шанс. Теперь слишком поздно. Теперь все хреново.
Закрыв глаза, я погружаюсь в прерывистый сон. Мне снится прошлое. Снится то, что меня преследует: в ночь нашего отъезда много лет назад Сэм стоит на темной дороге за пределами общины, а я сижу на пассажирском сиденье в проезжающей мимо него машине и удаляюсь прочь.
Мое пристрастие к выпивке превратилось в проблему, и Джо был несчастен. Однажды ночью, когда чувство вины ощущалось острее всего, он меня убедил, что самым верным решением было покинуть общину. И мы уехали.
Он считал, что проблема заключалась в общине. Ему хотелось уехать как можно дальше. Мы вернулись в город, где наши отношения продержатся несколько бурных месяцев, а потом Джо наконец-то поймет, что мое сердце было в другом месте.
Но в ночь нашего отъезда я наблюдал в треснутом зеркале заднего вида, как Сэм рухнул на колени на темной дороге, словно сваленный актом насилия. Я видел, как он свернулся в клубок. Я вынуждал себя смотреть до тех пор, пока тьма полностью его не поглотила. И до меня дошло: я что-то сломал — нечто внутри себя и нечто внутри него. Нечто непоправимое.
Флэшбэк превращается в кошмар, где я выбираюсь из машины и бегу обратно к нему, но никак не могу добраться — он постоянно остается вне досягаемости. Сцена повторяется снова и снова. Я лихорадочно вскакиваю, поднимаюсь с пола и забираюсь на кровать. Сэм растянулся возле стены ко мне спиной, покрывало позабыто. Утыкаюсь лицом в матрас и стараюсь выровнять дыхание.
Все, что я оставил ему в общине, — это письмо. И меня бесит, что я написал ему письмо. Он владел моим сердцем, а я на прощание написал ему письмо. Я даже не знал наверняка, умел ли он читать.
В том письме говорилось, что в случае необходимости он может меня отыскать. Я дал обещание помочь и не шутил, но не сомневался, что искать меня он не станет. И тем не менее три недели назад он меня нашел. Он пришел в библиотеку, и я заверил, что обещание сдержу.