«Как угодно».
В письме я указал адрес родителей — после отъезда из общины у нас с Джо не было в городе жилья, а мои родители всю жизнь проживали по одному и тому же адресу. Полагаю, именно так он и нашел библиотеку. Раньше он не выходил со мной на связь.
Понятия не имею, что за последние четыре года происходило в общине. Я даже не знаю, почему он в принципе находился в общине.
Я о стольком его не спрашивал, предположив, что, как только будет готов и если пожелает, он расскажет сам. Но о своей жизни за прошедшие четыре года я с ним не говорил. Не говорил ему о Джо, но если б он спросил, рассказал бы.
Должно быть, я отключаюсь. А когда просыпаюсь, в комнате холодно. Унылый утренний свет проникает сквозь зазор в занавесках. Поворачиваюсь к Сэму и не вижу его. Принимаю сидячее положение и пялюсь на кучу одежды. Вчера он с трудом передвигался. Он не сумел бы далеко уйти. Натягивая ботинки, проверяю под кроватью и сдерживаю сильное чувство беспокойства, которое преследует меня после кошмара.
Кругом царит тишина. Дверь Алекса заперта, как и дверь Саймона в конце коридора напротив ванной комнаты. Шагаю как можно тише, не хочу никого разбудить. Проверяю ванную и спускаюсь по ступеням.
Сэм в кафе, сгорбился на стуле перед огромным окном и выглядит столь же поникшим, как и алоэ.
— Сэм, — шепотом зову я, но он не шевелится.
Подтягиваю стул, присев рядом с ним, смотрю туда, куда смотрит он, и гадаю, видим ли мы совершенно разные вещи.
— Хочешь, уедем сейчас? — ласково спрашиваю я.
Он едва различимо кивает.
Оставляю записку, в которой благодарю Саймона за постель. Вся эта затея с кроватью на ночь кажется одной из самых худших.
Утро промозглое, я накидываю Сэму на плечи свое пальто и почти несу его к машине. Оказавшись в салоне, он поворачивается ко мне спиной, апатичный и далекий.
«Я все еще сплю?», — задумываюсь я, и мы выезжаем на пустынные улицы.
Впереди на щите фотография в голубых и зеленых тонах — снимок поляны. Проезжая мимо, я сбавляю скорость. Поляна на фото идеальна. Именно такую поляну я и ищу. Полевые цветы размыты на фоне морской капли, бесконечной болезненной синевы, что сливается с небом. Я назвал бы это Элизиумом или раем, если б вообще во что-то верил. Подавляю угрожающий вырваться от абсурдности смешок. Но теперь я просто обязан найти это место. Откуда-то мне известно, что оно располагается где-то вдоль рухнувшей дороги к морю.
Глава 8
Алекс говорил, что море находится в двадцати минутах езды, но теперь, когда у нас появился пункт назначения, я еду медленно. Сэм не интересуется, куда мы едем — он похож на сидящее рядом привидение. Со вчерашнего дня он со мной не общается. Может, никогда больше и не будет.
«Вот и все, — думается мне. — Вот. И. Все».
Спустя три недели пуля, выпущенная им в момент рассказа о надвигавшейся смерти, наконец-то меня достигает. Внезапно я осознаю, что же это означает.
Отпускаю руль, и машина безумно мечется по дороге.
Кровь грохочет в голове и уничтожает все мысли на своем пути.
Три недели, одна адская ночь, и я…
Я уничтожен.
Каким-то образом мне удается вырулить на обочину и выкатиться из машины. Снова и снова меня выворачивает на мягкую траву до тех пор, пока внутри больше ничего не остается.
Я так запутался, притворяюсь, что все прекрасно, в то время как с самого начала этого безнадежного путешествия все было полнейшим дерьмом. Распахиваю дверь, и Сэм почти вываливается на траву.
Обнимаю его за плечи, а он с трудом приподнимает голову.
— Скажи, что с тобой, — молю я. — Пожалуйста. Наверняка можно что-то сделать.
Но он слишком далеко. Все слишком поздно.
— Положи меня, — резко жестикулирует он.
«Нет, нет, не здесь, — отчаянно думаю я. — Не на обочине».
Крепко зажмуриваюсь. Понятия не имею, что делать.
«Здесь речь идет о Сэме и его желаниях», — убеждаю себя.
Тащу его к бреши в изгороди, а потом на поляну. Поляна не подходит — любая поляна не подойдет — но здесь полно цветов.
Прижавшись к его груди, всхлипываю.
— Не сейчас, пожалуйста, не сейчас.
«Кто-нибудь помогите», — крутится в мозгу. Но Сэм этого не хотел. Никаких больниц, никаких докторов, никаких лекарств, никакой помощи.
Но мне нужна помощь.
— Не покидай меня, — шепчу я, прижимаясь щекой к его щеке, и чувствую, как он вкладывает ладонь в мою руку.
Я пообещал себе, что не сломаюсь. Но Сэму я не обещал.
Даже его дыхание ослабевает. Затухает. Поднимаю голову и удерживаю его взгляд. Наблюдаю, как одинокая слезинка выкатывается из правого глаза и скользит в волосы.
Он считал, что это будет романтично?
Не могу я оставить мальчишку в поле, меня хлещет ветер, небо того и гляди разверзнется. Не могу.
И не стану.
Чувствую, как начинаю заводиться.
«Пользуйся», — шепчет в голове тоненький голосок.
Что я и делаю. Позволяю гневу укрепиться. Все лучше, чем эта бездонная скорбь.
Он отпускает себя, и я на него злюсь, так охеренно злюсь за сделанный выбор, за желание меня оставить. В очередной раз. Особенно после Джо. Хочется показать Сэму, что в мире есть столько всего, ради чего стоит жить, столько всего обещано. Хочу, чтоб он попытался. Ради себя. Ради меня. И если не постараюсь, знаю, что никогда себе не прощу.
Я должен был попробовать тогда в общине. Я должен был стараться усерднее.
Не могу отпустить его без борьбы, так и не выяснив почему.
— Не могу я так поступить, Сэм, — говорю я и чувствую, как кровь, словно ветер, мчится по венам. — Ни черта не могу.
«Не могу стать свидетелем, как ты сдашься и умрешь. Что угодно, только не это».
А он сдался — это заметно по пустому зеркальному блеску в его глазах.
Было ли это моей виной? Мой отказ, моя измена прошлой ночью?
«Не ной», — шипит тоненький голосок.
Слезы капают ему на одежду и расплываются в громадные темные пятна. Сердито вытираю глаза рукой.
Используя всю свою силу, беру Сэма на руки и несу к машине. Он ненамного ниже меня и не тяжелый, но перед лицом всего этого я слаб. Каким-то чудом я открываю дверцу машины и осторожно укладываю его на заднее сиденье.
— Останься со мной, — шепчу я и, наклонившись, прижимаюсь к нему губами.
«Сколько раз я уже лгал самому себе? — задаюсь я вопросом. — Сколько боли это принесло?».
Нежно глажу его по щеке и, кажется, воображаю, как он льнет к моему прикосновению.
«Не умирай, Сэм».
Я украл машину не ради скорости. Я украл ее ради комфорта и до настоящего момента не жалел о своем решении. В ней широкие кожаные сиденья и безупречная подвеска, и плывет она фантастически, но сколько бы я ни ворчал и ни кричал, чертова железяка чересчур медленно съедает километры. Наконец-то завидев в обозримой близости город, я вымотан.
На Сэма не смотрю. Уговариваю себя, что он по-прежнему со мной.
Убеждаю себя, что понял бы, будь иначе.
— Хватит! Ты разобьешь стекло, — говорит Алекс и поспешно отпирает дверь кафе. Он тянется к моей все еще поднятой руке, и его прикосновение приводит меня в чувство. — Что случилось? — спрашивает он. Выглядит встревоженным, будто, несмотря на мой провал прошлой ночью, ему не все равно.
Сказав, что он не похож на Джо, я солгал. Ложь для самозащиты. Те же медово-золотистые волосы, тот же настороженный взгляд, тот же вызов. Но мысль о Джо сидит в подсознании, ничтожная и ужасающе устаревшая.
— Мне нужна твоя тетя-медсестра. Сейчас! — Я не в состоянии контролировать отчаяние в голосе. Указываю на припаркованную на улице машину, на виднеющегося на заднем сиденье Сэма.