— Абсолютно верно, дорогой барон. Может быть, еще три-четыре станка. И кое-что из списка. Ваш погреб идеально подходит для временного хранения.
— Надеюсь, дорогой инженер, что этот срок будет коротким. Расскажите-ка мне подробнее о правовой стороне дела, чтобы я знал, насколько мы с вами уклоняемся от закона.
Отвечать на этот вопрос инженеру было крайне неприятно.
— Ну, — сказал он, — что касается станков то здесь все не так страшно. Как вам известно, во время войны происходят тотальные изменения в сфере экономики. Все предприятия, работающие недостаточно рентабельно, подлежат закрытию. В результате этой меры высвобождаются не только люди, но и помещения, материалы, экономится энергия и сырье. Предписание закрыть фабрику лежит у меня в кармане. Я уже давно знал, что к этому идет.
— Ага, — сказал барон, — понимаю, поэтому-то вы и отправили ваши прекрасные станки в деревню.
— Да. Меня вынуждают предоставить в распоряжение действующих предприятий все движимое имущество моего завода. Если я передам только часть и об этом узнают, то штраф будет не очень большой. Они, наверное, думают, что я дурак, — уже почти кричал, покраснев инженер, — и отдам станки по смехотворной цене, чтобы другие потом нажились на этом?
— Конечно, — произнес барон, — если все это поступит в оборонную промышленность, то их прибыли будут высокими. А вы, дорогой инженер, никогда не пытались перейти на производство вооружения?
— Разумеется нет, Боже сохрани, — поспешно заверил барона Густав Бухэбнер.
— Насколько посвящены во все эти дела ваши рабочие?
— Ах, — сказал инженер, сделав небрежный жест, — я им сказал, что отправка производится официально. Да им, собственно говоря, не до меня. У них другие заботы. Что касается материалов, то здесь, не буду вводить вас в заблуждение, дела посложнее.
Инженер взял из папки листок бумаги, сложенный вдвое.
— Прочтите. Распоряжение рейхсканцелярии об изъятии запасов металлов и металлических изделий после закрытия предприятия.
Барон внимательно читал бумагу. Его страсть игрока и охотника постепенно стала угасать. Чтобы вмешаться в это дело, нужно было преодолеть страх и вести себя чрезвычайно умно. Но оно обещало такую прибыль, ради которой стоило идти на риск.
— Было весьма благородно с вашей стороны показать мне эту бумагу, — сказал барон и отдал листок. — Хотелось бы думать, что после того, как я ознакомился с этим постановлением, вы с уважением отнесетесь к любому моему решению.
— Да, — ответил инженер, не поднимая на барона глаз. Но тот и не думал глядеть на него. Он рассматривал серую, плохо вымытую поверхность стола, на которой все еще были видны небольшие круги от рюмок и стаканов. В этот момент он очень сожалел о том, что отказался играть с баронессой в четыре руки. Сейчас он страстно хотел сыграть хотя бы адажио. В отношении нот оно было несложным, а баронесса порадовалась бы.
Теперь, когда он знал, как поступит с инженером, желание доставить этим вечером баронессе радость облегчило принятие решения.
— Хорошо, — сказал наконец барон, — ближе к делу. Вы доставите сюда станки, которые нельзя сбыть сразу, сырье и полуфабрикаты изделий. Я сложу все это в погребе и попытаюсь найти покупателя. Продаем все за деньги или, если повезет, обмениваем на что-нибудь. Согласны?
— Да, — ответил инженер.
— Прибыль делим пополам.
Инженер поперхнулся.
— Согласен, — сказал он. — Правда, что касается товара, то здесь нужны гарантии, могут возникнуть некоторые трудности с … Вы понимаете, я, конечно, ценю…
Барон прервал его:
— Вы доверяете мне, дорогой инженер, или нет?
— Доверяю, — пробормотал Густав Бухэбнер и попытался неловко пошутить, — ведь я полностью в вашей власти.
Барон медленно поднялся. Он коротко поклонился и сказал:
— Но и я в вашей власти, любезнейший. Мы одинаково рискуем.
Инженер с удивлением посмотрел на него. Потом он схватил свою кожаную сумку и произнес:
— Могу я вам предложить, дорогой барон, выпить по стаканчику вина?
Он поставил на стол бутылку, которую дал ему Ганс Ахтерер.
Барон с удовольствием принял приглашение. После долгих поисков он нашел два стакана, инженер налил вина, и они выпили за здоровье друг друга. На лицо барона вновь вернулась краска, щеки инженера заалели красными пятнами.
— Ваше здоровье, — повторил он и опять налил вина, — хотя я не привык пить так много.
Барон опустошил свой стакан. Он пьянел только от большого количества алкоголя. Через некоторое время инженер совсем раскис и впал в глубокую тоску. Ища утешения, он перегнулся через стол и взял барона за руку. Барон хотел убрать руку, но сдержался.