— Я не дам превратить их в жертв, — сказал Мэлоун.
— Вы превышаете полномочия, лейтенант!
— А, пошли вы все… — повернувшись к Андерману, пробормотал Мэлоун.
— Шмуцики, — сказал тот.
— Что будет с тобой? — спросил его Мэлоун.
— Переживу. Все будет в порядке. Скорее всего, перенесем наши склады в другие места.
В комнату вошел детектив, огляделся, увидел Мэлоуна, приблизился к нему и что-то прошептал.
Вскочив с пола, Мэлоун бросился вон из кабинета, пробился через полицейских внизу, растолкал репортеров с микрофонами, не отвечая на их вопросы.
Она ждала в комнате 124, прекрасная и явно взволнованная.
— Эрика!
Она бросилась к нему, они обнялись и начали целоваться, как одержимые, испытывая неизъяснимое облегчение. Вокруг собрались газетные ищейки, назойливо совавшие под нос микрофоны, задававшие свои проклятые вопросы.
Мэлоун взял Эрику за руку и повел прочь, в какое-нибудь укромное местечко.
Тридцатилетний парень, прибиравшийся в участке и заведовавший хозчастью, понял намерение Мэлоуна и крикнул:
— Лу, давайте сюда!
Мэлоун услышал его, поднял голову и увидел, что уборщик стоит перед дверью, ведущей к камерам для задержанных.
Он потащил Эрику за собой, расталкивая свору и с трудом сохраняя самообладание. Он не сделает того, что они хотят. А хотят они заставить его потерять хладнокровие перед камерами, взорваться, сказать им, что он о них думает.
Уборщик открыл перед ними дверь, пропустил и, став на пути репортеров, захлопнул ее.
Они оказались вдвоем в холодном сером коридоре, между пустыми камерами. Коридор освещала вереница лампочек в проволочных сетках. Под потолком тянулись трубы отопления.
Какое-то мгновение они стояли, глядя друг на друга, потом раскрыли объятия и слились в поцелуе. Он снова держал Эрику в руках, чувствовал на своем лице ее волосы, ловил их губами, ощущал ее запах и ласку. Он провел рукой по ее спине, проверяя, не сон ли это.
— Эрика, я люблю тебя. Мне было очень плохо. Я знаю, что был не прав, когда не звонил. Простишь меня?
— Я была такой дурой, Дэниел. Прости меня. Я не могла уснуть. В пять утра сидела на кровати, телевизор работал, и вдруг пошли новости. Я сразу поняла, что ты там. Молилась, чтобы ты остался жив.
Она легко поцеловала его.
— Я тогда поняла, как люблю тебя.
Он огляделся в поисках места, где можно было присесть и поговорить. Взяв Эрику за руку, ввел в ближайшую камеру.
Стены, потолок, решетка, нары, привинченные к стене, — все выкрашено в серый цвет, кроме унитаза из нержавейки с закругленными краями, без бачка и сиденья. Держась за руки, они сели на нары. Он не отрывал глаз от ее лица, боялся закрыть их, чтобы она не исчезла. Из-за двери доносился приглушенный шум и возня.
Он рассказал ей о деле Айзингер, ничего не скрывая. Умолчал лишь о Картере Мурхаузе.
Он говорил, она слушала, гладя его руки, время от времени наклоняясь, чтобы поцеловать их.
— Я звонил тебе сегодня утром. Когда ты ответила, я повесил трубку.
Она протянула руку, дотронулась до его щеки.
— Я. Люблю. Тебя. Дэниел Мэлоун. Ты — мой Лу.
Он поцеловал ее и начал ласкать ее грудь. Эрика сняла его руку. Ее улыбка, казалось, говорила: «Эх, мужчины!» Она обвела рукой камеру.
— Малоподходящее место для любви. Тут только ледяной пол да эта очаровательная доска.
Они посмотрели друг на друга и расхохотались.
— У тебя или у меня, красавчик?
— Твоя квартира ближе.
Взяв ее лицо в ладони, он целовал его. Оторвавшись, пошел к двери, открыл ее и выглянул. Было без десяти восемь.
Мэр стоял на лестничной площадке в окружении остального начальства. Телевизионщиков и газетчиков сдерживал кордон полицейских. Все камеры и микрофоны были подняты повыше. Народу было много, но стояла необычная тишина, нарушаемая только звяканьем сталкивающихся микрофонов и шарканьем ног.
Мэр нацепил очки и поднял к глазам заранее подготовленный текст. Версия была придумана. Мэр произнес всего несколько слов, а Мэлоун уже видел заголовки по всему миру: «Ливийские террористы бьются насмерть на мосту Пуласки».
Мэр говорил, что, как уже заявляло правительство США, оно располагает неопровержимыми доказательствами того, что руководитель Ливии, Муаммар аль-Каддафи, послал в Штаты команду убийц с приказом устранить Президента и других высших должностных лиц. После получения этих сведений разведывательное управление нью-йоркской полиции устроило облаву, которую возглавил У. Занглин.