Нечего и говорить, что я убита Горем. Я ждала письма от тебя, но нет ни одного. Ты сердишься на меня? Пожалуйста, пожалуйста, напиши мне, Милый Дорогой хороший Мальчик. Скоро Рождество. Я пришлю тебе попозже маленький подарок. Недавно упала и повредила Руку — сейчас уже лучше. Вот так я мучаюсь, пока Его Светлость отплясывает на военных кораблях. Просто очень хотела получить от тебя письмо, и, конечно, разоч. была Сильвия.
Навечно твоя
Грустя. Новое имя.
ОЧЕНЬ ГРУСТНАЯ Пожалуйста, телеграфируй.
Тетя Тереза писала, что ее несчастное здоровье, как всегда, в самом скверном состоянии, и что она удаляется в изгнание на Дальний Восток, где и хочет провести остаток своих дней. Теперь, когда Анатоль мертв, возвращаться в Бельгию не имеет смысла, и они все перебирались в Харбин, где графиня N, их старая приятельница из России, которая ехала обратно в Европу, разрешила им вселиться в свою квартиру практически бесплатно. Почтовый перевод от дяди Люси еще не пришел, и она забирала Сильвию из «Святого сердца», поскольку не могла больше оплачивать ее содержание.
15
Когда, окончательно выздоровев, я вернулся на службу, то обнаружил, что майор узурпировал мою должность. Я немного поработал под его началом, и мне это надоело. Клерки (как и постоянные чиновники, которых не затрагивает смена министра) работали как прежде.
— Честертон, — подал голос из-за своего стола сержант Смит. — А, этот Честертон, сэр.
— Что же он? Он говорит больше, чем знает.
— Но как он идет по Флит-стрит, останавливаясь на каждом шагу, погруженный в раздумья; потом неожиданно бросается переходить улицу и тут же останавливается прямо посередине, омнибусы, такси проносятся мимо, а он дотрагивается до лба: «Вот оно!» — и, обнаружив недостающее звено в рассуждениях, возвращается на тротуар. Великий человек.
— Педантичное ничтожество, — возразил сержант Джонс.
— А ну-ка! — произнес майор из-за моего стола. — Ну-ка там!
Посчитав невозможным согнать его с моего стула (который теперь был весь заполнен его формами), я принял предложение сэра Хьюго совместить приятное с полезным и отправился в экспедицию в Харбин, чтобы привезти партию бараньих тулупов, заказанных для русской армии. Поскольку Скотли возвращался в Харбин, чтобы проконсультировать тамошние железнодорожные службы по разным паровозным вопросам, мы договорились ехать вместе, захватив с собой Пикапа и ординарца Скотли, Ленэна (учащегося частной школы, отец которого, навещавший его в Юстоне, носил цилиндр и выглядел как лорд). Зима была в самом разгаре, стояли жестокие морозы. Две утомительных ночи, непроницаемый мрак.
Славное утро. Я стоял на открытой площадке вагона; поезд несся между лесом и полем, утонувшими в снегу. Резкий ветер хлестал мне в лицо, но небеса были голубые и безоблачные, и огромные снежные пространства сверкали на солнце.
Сильвия ждала меня на вокзале, высматривала и, увидев, вошла в здание — полагаю, из застенчивости. Потом мы встретились. Она подросла. Она была выше и красивее, чем тогда, в Японии; она выглядела здоровой и крепкой в своей короткой шубке, отделанной каракулем, и теплых ботах. А Харбин, в котором я был как-то летом, был полон драгоценных ассоциаций, но под зимней мантией приобрел нереальные, фантастические очертания. Сосны и ели были покрыты снегом; снег скрипел под ногами, когда мы шли к дому.
Когда мы вошли в большое каменное здание, дверь на лестничную площадку была распахнута, и в одной из квартир стоял ужасающий шум, словно кого-то, кого не должны были убивать, все же убили. Я в тревоге взглянул на Сильвию.
— Это Берта и мадам Вандерфант, — сказала она. — Разговаривают.
И действительно, пока мы всходили по ступеням, до нас постепенно доходило, что Берта и мадам Вандерфант благожелательно делятся прочувствованным впечатлением, что в квартире чрезвычайно холодно.
— Mais, Mathilde, c’est épouvantable ce qu’il y fait froid!
— Ah, mais je te crois bien, Berthe![35]
И так далее.
Квартира была немного темновата, но в других отношениях уютна и хорошо обставлена, — и в ней была ванная. Но когда я прибег к ее услугам, произошло небольшое извержение гейзера.
— Allons![36] — сказала Берта. — Мы должны вызвать рабочих починить ванну.
35
— Но, сударыня, это же просто чудовищно, до чего холодно! — Ах, ну разумеется, Берта!