Олег насчет уровней поспорил: он, мол, с удовольствием занимался бы выращиванием собственной картошки — ничего унизительного и вредного для духовности в этом нет, но в целом, да, конечно, да, шо ж нет — он даже припоминает, как сам однажды всерьез подумывал о том, чтобы идти в «Сельхозтехнику» главным инженером, еще там, в Запорожье, «примерно из этих вот соображений, шоб показать всем и себе, шо с умом если взяться, любое, самое гиблое дело можно с места сковырнуть».
— Главным инженером! Да директор тебе златые горы посулит, он сейчас рвет и мечет, ищет главного инженера. И бригадиры ему — во как нужны. И комендант, и директор столовой. И учителей в поселковой школе не хватает — это скорей для Светы. Меня зовут освобожденным секретарем партийной организации. Вроде комиссаром. В общем, ему не хватает образованных людей. Всяких работящих и непьющих людей, но особенно образованных. Мы со Светозаром решили, это как тест для всего нашего поколения. Мои натурфилософы от меня не уйдут, там все даже лучше, другими красками заиграет. Полигон мне не помешал, а помог, хотя и тогда все были в ужасе — куда меня несет.
— Ого-го, — коротко сказал Олег, явно недоверчиво. — Ну, допустим. А семья?
— Семья! — засмеялась Света. — Да он, если его послушать, ради нас все это и затевает.
— Понимаешь, Олег, лучшая в моей жизни школа — это деревянная начальная школа, почти деревенская, в Болшеве. Лучшие воспоминания детства — это жизни в деревне — этого было немного, но было, — и в экспедициях! Ну, в пионерлагере… Дача, ты знаешь, у нас была полудикая, в глуши, без света, там я в пятнадцать сам посадил сад, а в шестнадцать построил какой-никакой, но домишко. В общем, на природе, естественный труд… Мы недооценивали деревню во всех смыслах. Как воспитательный стабилизирующий фактор — тоже. Все эти массовые стрессы, психопатии, всякие рок-, секс- и прочие штучки, погоня за джинсами и «фирмой» у молодежи… Хотелось бы, чтобы наших детей это не коснулось.
— В деревне могут быть свои вывихи. Там, бывает, так пьют…
— Конечно. Но чисто деревенскими наши дети уже не будут. Ведь и мы не со всеми потрохами туда уйдем. Тут и выход, по-моему, — если жизнь и воспитание будут… как бы между двух стульев. Дуализм, понимаешь? Чтоб одно всегда дополнялось другим. Естественность и современная культура… Давало сторонний, критический взгляд, а значит, позволяло из двух моделей развития выбирать лучшую в данном случае. И нигде не доводить до извращений. Гомеостаз. Саморегулирующаяся равновесная воспитательная система. Вы поедете, мы поедем. Еще назовем людей. Все образованные, у всех дети — можно такую плотную интеллектуальную атмосферу создать — где там Москве. Устроим образцовое поселение. Школа — наподобие Царскосельского лицея. Света — физика, директором может быть. Я — географию могу. Ты — математику. Клуб проконтролируем. Таких людей из Москвы назовем…
— Нью-Васюки, в общем, — ухмыльнулся Олег. — Как у товарища Бендера.